Пропавшая принцесса. Мечтатель

— Да. Спасибо Вам. Мне и правда стало гораздо лучше! Кашель почти прошёл! — призналась Хельга.

Когда Рагна избавил её от доспеха, она смогла вздохнуть с облегчением.

— Он очень тяжёлый! — призналась она шёпотом.

Официантка принесла мясо овощи, хлеб и вино. Хатч с аппетитом накинулся на еду, сир Лукас не отставал от него, глядя на них Хельга тоже решила не отставать.

— Я не могу понять, — призналась она, — сир Лукас Вы ведь вассал сира Рикарда? Я правильно поняла? А выглядит так как будто всё наоборот!

— Точно так, девочка! Сир Рикард спас мою никчёмную жизнь! И теперь я служу ему словно верный пёс! Налить Вам вина? — с набитым ртом отвечал Синт.

— Не говорите глупостей, сир Лукас! — возмутился Хатч.

— Можно сказать, что мы просто друзья! — пояснил он, обращаясь к Хельге.

— Поняла, — смутилась девушка, — простите меня.

— Ничего такого! — засмеялся Рагна.

Хельга отхлебнула ещё вина, щёки её немного покраснели, она оживилась.

— Как Вы думаете, от моих пушек будет польза? — спросила она у Синта.

— Будет и ещё какая! — заверил её Синт, — у меня тут возникла одна мыслишка!

Они засиделись до глубокой ночи, когда уже почти на рассвете поднимались наверх к своим комнатам, Лукас задержал Хатча.

— Сир Рикард, — сказал он с очень серьёзным выражением лица, — спасибо за то, что назвали меня своим другом!

— Да чего там! Ведь это так и есть! — отвечал Рагна, он чувствовал, что немного перебрал, тогда как сир Лукас, который выпил нисколько не меньше выглядел совершенно трезвым.

— Спасибо. Я этого никогда не забуду! Я обещаю, что верну Вас леди Рикард в целости и сохранности! Даже ценой своей жизни! — твёрдо проговорил Синт.

— Будет Вам! Такие пафосные речи Вам не идут! — рассмеялся Рагна, — кроме того, постарайтесь всё же не умереть! Потеря такого человека как Вы, будет для нас куда тяжелее, чем смерть такого, как я!

— Вы хороший человек, лорд Рикард!

Они пожали друг другу руки и разошлись по своим комнатам.

Паук

В рабочем кабинете Великого Канцлера всегда стоял таинственный полумрак. Сам он называл свой кабинет "пещера". Не вслух, конечно. Только в своей голове. Канцлер знал, что многие из этих напыщенных дворян смеются над ним, над его нелепой, тощей фигурой с выпирающим вперёд брюшком. Он был и оставался для них всего лишь сыном мелкого лавочника. Иногда его охватывала жгучая страшная ненависть ко всем этим родовитым, знатным графам и герцогам и ему до боли хотелось оскорбить их или унизить. Но Канцлер боялся, даже сейчас, поколениями формировавшийся страх в нём вышедшим из среды обывателей укоренился так глубоко, что даже сейчас, когда он достиг многого, а после бегства Королевы Вендис, стал фактическим правителем Королевства, он всё ещё испытывал священный трепет перед любым голодранцем с приставкой Де вначале своей пафосной фамилии. Канцлер поправил аккуратную стопку бумаг на своём столе, поёрзал на высоком стуле и тяжело вздохнул. В полумраке здесь в тиши этого кабинета он возвышался на своём почти троне над любым своим посетителем. Даже над Королевой Вендис, когда она приходила в его "пещеру". Все они, включая эту глупую самозванку приходили к нему чтобы попросить денег. Всем им нужны были только деньги. Его деньги! Канцлер давно уже считал королевскую казну своей личной собственностью и распоряжался ей так, как будто всё это принадлежало ему и только ему одному. И всё же даже теперь он всё равно боялся их! Даже эту глупую сучку Вендис! Канцлер скрипнул зубами. Он допустил ошибку, огромную ошибку! Когда он понял, что Королеву можно безнаказанно унижать, он с удовольствием предался этому занятию, при каждом удобном и неудобном случае! И вот к чему это привело! Сейчас он жалел, что не постарался стать Королеве другом. Одинокая и несчастная она могла бы стать зависимой от него и в тоже время с его поддержкой она бы осаживала этих мерзких лордов, что так презрительно обращаются с ним, с Великим Канцлером! Она могла бы стать мечом в его руках! Но он сам оттолкнул Вендис от себя! И вот теперь, когда формально его власть стала почти безграничной, на самом деле он стал полностью зависим от этих знатных баронов. Правда им всё ещё нужны были его деньги! Канцлеру приходило в голову, что только благодаря этому он ещё не сброшен со своего высокого стула.

Он опять поёрзал на подушке на которой сидел, ноги его не доставали до пола, и он всё никак не мог к этому привыкнуть. В массивную дубовую дверь тихонько постучали.

— Входи Жан! — произнёс Канцлер, постаравшись придать своему голосу подобающую его высокому статусу величественность.

В кабинет плоской тенью проскользнул высокий, худощавый молодой мужчина в своём чёрном камзоле похожий на монаха. Почти бесшумно скользнув к столу, он вдруг очутился позади трона и склонившись к уху Великого Канцлера прошептал:

— Сир Грен ожидает в приёмной! Прикажите пустить?

«Не пустишь его! Как же!» — подумал Канцлер.

— Пусть войдёт, — отвечал он величественно.