Пропавшая сестра

Смех, донесшийся из парка, возвращает меня в сегодняшний день. Я поднимаюсь на крыльцо и стучусь в дверь. Ожидание длится целую вечность, затем я слышу шаги. Дверь открывает миссис Уилкс. Она удивлена и растеряна. Она бормочет что-то вроде «Рада вас видеть», хотя ее лицо говорит об обратном. Не знаю, предупреждал ли ее Дуглас о моем возможном приезде. Миссис Уилкс приглашает меня в дом и просит подождать в большой гостиной. Очутившись в доме, я испытываю волнение, но не позволяю себе поддаться нервозности. Я не сажусь, а иду к окну. Я успела забыть, что с первого этажа видно намного меньше, чем со второго. Тогда окно моей комнаты было для меня единственным окном в мир.

Входит Дуглас. Он не улыбается. Я вижу, как сильно он постарел.

– Диана, почему бы тебе не присесть? Миссис Уилкс сейчас принесет нам чай. Итак… – Он улыбается, но улыбка тут же гаснет. – Как ты поживаешь?

Я тоже улыбаюсь:

– Я же тебе писала, что практически выздоровела и очень тоскую по Аннабель. Доктор Гилберт – настоящий гений.

– Безмерно рад это слышать, – кивает он.

– А как наша дочь? – спрашиваю я и снова улыбаюсь.

– Прекрасно. Но все это, Диана, весьма рискованно. Ты помнишь наше соглашение? – Он говорит нарочито медленно.

Интересно, к чему он клонит?

– Естественно, помню, – все тем же непринужденным тоном говорю я. – Я не должна здесь появляться.

– Вот именно.

Я награждаю его улыбкой во весь рот и продолжаю тем же тоном:

– Но сейчас я чувствую себя гораздо лучше, и это все меняет.

Дуглас щурится. Ему неуютно.

– Нет, Диана. Прости, но это ничего не меняет.

Я моргаю и пытаюсь не замечать первый намек на то, что наша встреча пройдет не лучшим образом. Может, у него это вырвалось по привычке? Я жду. Он молчит. Тогда я подаюсь вперед, словно вызывая его на разговор. Это не помогает. Приходится мне самой нарушить молчание.

– Дуглас, не говори глупостей. Я теперь совсем другая, и у меня есть право видеть собственную дочь. – Я взволнованно оглядываю гостиную. – Аннабель сейчас дома? Я же тебе писала, в какой день приеду. Мне хочется ее увидеть.

– Она теперь пансионерка Челтнемского женского колледжа и живет там.

– Но Дуглас…

Он протягивает руку, пытаясь скрыть замешательство:

– У тебя нет никакой возможности увидеть Аннабель…

Эти слова поражают, как удар кулаком в живот.

– Почему?

Он наклоняет голову, пристально смотрит на меня, затем говорит, тщательно произнося каждое слово:

– Позволь мне досказать. Если помнишь, мы договаривались о следующем: по прошествии времени я сообщу ей, что ты умерла.

– Не говори со мной как со слабоумной.

– Диана, она думает, что ты умерла. Я сказал ей об этом четыре года назад. Она свыклась с тем, что у нее больше нет матери. Пережила потерю.

Его голос звучит твердо и решительно, больше напоминая того Дугласа, каким он стал после нашей женитьбы.

Мое сердце тревожно и испуганно бьется. Боже, как у него язык повернулся сказать такое нашей дочери?! Он просто не мог сказать ей такое. Его слова вызывают возмущение, но я не позволю им меня раздавить.

– Честное слово, согласиться на это я могла только в своем тогдашнем затуманенном состоянии. Я тогда была больна.

– Прости, дорогая, но ты по-прежнему не понимаешь. Аннабель сейчас вполне счастлива. Если ты вернешься, все, чего мне удалось достичь, пойдет насмарку. Подумай, как твое «воскресение» скажется на ее психике. Это сломает ее картину мира. – Он говорит жестко, не допуская возражений.

Но я не собираюсь молчать. Я буду возражать. Я сжимаю кулаки:

– Дуглас, это какое-то безумие! Я ее мать. Давай вместе подумаем, как преподнести ей эту новость. Скажем, тебя кто-то ввел в заблуждение, сообщив о моей смерти. Можно же найти способ ей объяснить.

Он качает головой и говорит нарочито спокойно, пытаясь своим спокойствием рассеять мой гнев:

– Я вынужден требовать, чтобы мы по-прежнему придерживались буквы нашего соглашения.

Входит миссис Уилкс с чайным подносом, и тут я чувствую, что его слова попали в цель. Я начинаю съеживаться, но спохватываюсь, встаю и выпрямляюсь. Снова подхожу к окну и успокаиваю себя глубоким дыханием. Через пару минут я оборачиваюсь. Налив нам чая, миссис Уилкс уходит.

– Хочешь печенья? – спрашивает Дуглас и протягивает мне блюдо. – Садись, угощайся. Миссис Уилкс пекла по своему любимому рецепту.

– Да плевать мне на ее печенье вместе с излюбленными рецептами! – сердито отвечаю я, не двигаясь с места. – Я хочу видеть Аннабель.

Дуглас ставит блюдо на стол, встает и тоже подходит к окну. Я демонстративно поворачиваюсь спиной.

– Тебе необходимо понять. Аннабель уже пятнадцать. Возраст непростой. Я рад, что ее жизнь обрела твердость и устойчивость, и не могу позволить, чтобы все это было сломано. Неужели ты не понимаешь простых вещей?

– Нет, не понимаю, – отвечаю я и резко поворачиваюсь к нему. – Ты не можешь помешать Аннабель увидеться с ее матерью. Я с места не сойду, и, если ты удалишь меня силой, я обращусь в суд.

– У тебя мысли путаются.