Пропавшая шпага

Сказать, что они удивились, увидев во что превратилась ограда вокруг карусели – значит ничего не сказать.

Шустрик с Полосатиком медленно двинулись вдоль нее, читая при ярком свете луны то, что было написано крупными буквами на больших листах и изумлению их не было границ.

Изучая плакат за плакатом, они медленно обошли карусель и застали на месте преступления Затычку, который вешал на ограду последний лист.

Увидев друзей, Затычка сначала страшно смутился, но потом с жадным любопытством спросил:

– Ну и как вам?

– А-а-а… Э-э-э… – что-то невнятно промямлил Полосатик.

– Все равно продолжай писать… – твердо сказал Шустрик.

– Значит, не понравилось! – все понял и страшно расстроился Затычка.

Плечи у него опустились и весь он сник.

Жажда славы, было прочно поселившаяся у него в душе, собрала пожитки и тихонько, без шума удалилась в неизвестном направлении.

– Я про стихи ничего не говорю! – решительно сказал Шустрик. – Стихи, может быть, и не плохие, но ведь ты все здесь напутал! Тебя на смех поднимут, когда прочтут. Для чужестранца, может, и сойдет, но наши точно смеяться будут. Это надо же так собственную историю переврать!

– Мне кажется, это лучше снять, – заговорил, наконец, нормальными словами, а не непонятными звуками Полосатик. – Пока кто-нибудь не увидел. Ты над ней еще поработай, может лучше будет…

Тяжело вздохнув, Затычка посмотрел на друзей, на свою горемычную поэму и с убитым видом принялся снимать листы с ограды.

Шустрику и Полосатику было очень его жалко, но ведь даже то, что они сказали Затычке, было самым мягким из их мнения о поэме.

Затычка собрал все листы, сложил их снова стопочкой, прижал к груди и мрачно сказал:

– Ну, пойдемте домой. Спать пора.

В этот момент раздались крики и тяжелый топот. Крики доносились с Улицы Улитки, примыкающей к Круглой Площади.

Данюшки бросились туда, где кричали, причем Затычка бежал впереди всех, в обнимку со стопой своих листов.

Дверь в Собрание Древностей и Чудесностей была взломана, а на пороге лежал раненый сторож Собрания, видимо прибежавший к двери на шум.

Сторожа, чтобы не мешал, грабители стукнули чем-то тяжелым, у него была рассечена голова и струилась кровь.

– Затычка, быстро беги за тетушкой Гирошимой, а мы пока тут будем! – распорядился Полосатик, приподнимая сторожа и кладя его голову себе на колени.

Шустрик пытался своим носовым платком зажать его рану, чтобы кровь текла не так сильно.

Продолжая прижимать к себе листы, Затычка, на которого свалилось слишком много несчастий зараз, в отстраненном от мира состоянии послушно побежал на Спокойную Улицу.

Только взбежав по ступенькам на второй этаж, он немного пришел в себя, сообразил, что продолжает держать в руках раскритикованную друзьями поэму, с раздражением швырнул стопку листов под чердачную лестницу и стал стучать поочередно то в дверь тетушки Гирошимы, то в дверь Учителя Лабео.

– Госпожа Гирошима, откройте! Учитель Лабео, проснитесь!

Почти одновременно двери с двух сторон лестничной площадки раскрылись и из них выглянули тетушка Гирошима в ночном чепчике и рубашке, и встрепанный господин Лабео.

– Затычка? – торопливо надевая очки, воскликнул Учитель. – Что случилось?

– Там кто-то на Собрание Древностей напал, сторож ранен! Шустрик и Полосатик около сторожа, у него кровь из головы хлещет!

Услышав все это, тетушка Гирошима скрылась за дверью и через мгновение опять стояла на лестнице, по-прежнему в ночной рубашке, халате и чепчике, но уже с пузатым лекарским саквояжем в руках.

– Идем!

Набросив на пижаму широкий плащ, господин Лабео тоже выбежал из квартиры и они втроем побежали по пустой улице.

– Вы бегом к сторожу, а я в Цитадель, вызову Меченосцев! – сказал Учитель Лабео и заспешил, прямо в тапочках, к Королевскому Замку.

Затычка думал, что он, Затычка, бегает быстро, а толстая тетушка Гирошима бегать совсем не умеет.

Оказалось, он всю жизнь заблуждался.

Тетушка Гирошима в своей ночной рубашке развила такую скорость, что вполне заняла бы призовое место на состязании Гонцов. Затычка ее и не сразу догнал.

– Так, мои хорошие, дайте-ка я гляну! – еле переводя дыхание, сказала она, склоняясь над сторожем.

Щелкнул замочек саквояжа, госпожа Гирошима достала оттуда какие-то баночки и скляночки, и принялась останавливать кровь.

Данюшки, как могли, помогали ей.

Обработав рану, тетушка Гирошима наложила на нее повязку и забинтовала сторожу голову.

– Он вам, ребятки, теперь должен билет на финал, на самое лучшее место, – сказала она. – Вы ему жизнь спасли, тем что рядом оказались и меня сразу вызвали. А так бы он до утра мог и не дотянуть.

По улице уже бежали Черные Меченосцы вместе с господином Лабео.

Они быстро унесли раненого сторожа к госпоже Гирошиме.

Данюшки вместе с Учителем Лабео и Начальником Караула вошли в Собрание Древностей и Чудесностей.

Грабители не тронули ни древностей, ни чудесностей. Костюмы бойцов Бета Спленденс их тоже не заинтересовали.

Исчезли золотая цепь с гербом Акватики и обе шпаги.

Данюшки стояли перед пустыми подставками и внутри у них было тоже пусто и как-то очень нехорошо.