Пропавшие девушки Парижа

– Да. Хотела узнать, не выяснили ли вы что-то еще об Элеоноре Тригг, – не преминула полюбопытствовать Грейс, хотя в консульство она пришла просто для того, чтобы отдать снимки.

Женщина колебалась, будто сомневалась, стоит ли отвечать.

– Полиция передала нам личные вещи мисс Тригг. – До сей минуты Грейс была упорно сосредоточена на чемодане и его содержимом, и у нее ни разу мысли не возникло, что у Элеоноры, когда ее сбила машина, могли быть при себе какие-то вещи. – Родственников пока не нашли.

Грейс почувствовала, как в ней всколыхнулась надежда, и попыталась ее погасить. Не задерживайся, твердила она себе. Тебя это больше не касается. Но ведь она проделала такую огромную работу. Неужели вот так просто все бросить и уйти?

– Можно на них взглянуть? – попросила она против своей воли. – На ее вещи. – Грейс ждала, что секретарь ей откажет.

– С какой стати? Это ее личные вещи. А вы ей не родственница.

– Понимаете, последние несколько дней я пытаюсь больше узнать об Элеоноре. Я ведь не прошу, чтобы вы мне их отдали. Просто хочу посмотреть, что она с собой везла. – На секретаря доводы Грейс не возымели эффекта. Она была уверена, что та даст ей от ворот поворот. – Прошу вас. Это ведь займет не больше минуты. Может быть, мне удастся подсказать вам, куда их отдать.

– Ладно, – наконец уступила секретарь. – Вы нас очень обяжете, если кого-нибудь найдете. Нам не придется оформлять уйму бумаг для получения свидетельства о смерти. – Для нее Элеонора по-прежнему оставалась источником бумажной волокиты. Секретарь достала большой пакет. – Потом положите все на место.

Грейс раскрыла пакет. В нем лежали несколько долларовых банкнот, разбитые очки и синий паспорт, почти переломившийся надвое. Грейс взяла его и стала осторожно листать. Паспорт, хоть и порванный, на вид был относительно новый. В нем стояли штампы о въезде во Францию и Германию. Эти страны Элеонора посетила буквально за несколько недель до прибытия в США. Зачем она туда ездила?

– Спасибо, – поблагодарила Грейс, возвращая паспорт в конверт. Она вытащила фотографии и хотела уже протянуть их секретарю, но что-то ее остановило.

– Хотите оставить их себе? – спросила женщина, заметив, что Грейс колеблется.

– Нет, – покачала она головой. – Они больше не мои. – Но потом передумала. Отдала все фотографии, кроме той, на которой была запечатлена темноглазая девушка, Джози. Память о ее негаданном путешествии.

Глава 24 Элеонора

Лондон, 1946 г.

В предрассветный час в дом Элеоноры неожиданно постучали.

– За тобой пришла машина, – крикнула мать. Она всегда считала, что служба в государственном ведомстве – не самая подходящая работа для ее дочери, и с тех пор, как Элеонору уволили оттуда более полутора лет назад, она, слава богу, редко об этом вспоминала. Элеонора с удивлением выглянула в окно. При виде знакомого черного «остина» она почувствовала, как у нее участилось сердцебиение. Ее вызывали в штаб. Зачем? Ведь столько времени прошло.

Элеонора тщательно и быстро оделась, дрожащими пальцами застегивая пуговицы на накрахмаленной белой блузке, которая вместе с синей юбкой служила ей униформой, когда она работала в УСО. Перед ее домом на обочине тихо урчал черный «остин». Элеонора приблизилась к автомобилю. Из окна со стороны водителя выплывала, растворяясь в низко стелющемся тумане, тонкая струйка дыма.

– Доддс, – окликнула шофера Элеонора, в качестве приветствия назвав его по имени. Она улыбнулась, разглядывая знакомый силуэт, который не видела более полутора лет: из-под низко надвинутого на лоб черного котелка топорщилась бахрома седых волос. – Какими судьбами?

– Приказ Директора, – только и сказал в ответ Доддс. Элеоноре этого было достаточно. Она села на заднее сиденье и захлопнула дверцу машины. Ее опять вызывали внезапно, как это было в прошлый раз, когда за ней на рассвете прислали Доддса. Но подразделение женщин-агентов давно расформировали; оно осталось где-то в сносках истории УСО. Элеонора терялась в догадках, зачем она понадобилась Директору.

Доддс тронул машину с места. Как всегда, он не заговаривал, а смотрел прямо перед собой на дорогу, ловко поворачивая у красной телефонной будки на углу. Автомобиль бесшумно петлял по спящим безлюдным улицам в северной части Лондона. Ставни на домах были закрыты, и лишь иногда им встречался на пути грузовик, в который водитель загружал товары для доставки ранним утром. Светомаскировку отменили несколько месяцев назад, но фонари по-прежнему светили тускло, словно по привычке, от которой нелегко избавиться. Сегодня было 4 января, и на некоторых окнах все еще оставались рождественские украшения. Праздники прошли в атмосфере унылости, словно никто не помнил, как справляют торжества в мирное время. Трудно создать праздничное настроение, рассудила Элеонора, при дефиците таких насущных продуктов, как кофе и сахар, тем более что многие встречали Рождество без своих любимых, не вернувшихся с войны.