Пропавшие девушки Парижа

– Ни с места! – К джипу подошел какой-то военный. – Прошу вас, мэм, выйдите из машины, – приказал он, открывая дверцу. Выговор выдавал в нем уроженца одного из южных штатов США; этот акцент Элеонора знала по американским фильмам. На вид он был старше охранника; судя по знакам отличия, майор. – Выйдите из машины, – повторил офицер. Элеонора повиновалась, рукой разгоняя сигаретный дым над головой. – Никогда не пропускай тех, кто не имеет сюда допуска, – отругал он охранника. – Даже хорошеньких женщин. – Элеонора не знала, как реагировать на его замечание: рассердиться или чувствовать себя польщенной? – И всегда производи досмотр автомобиля. Это ясно?

– Да, сэр.

Майор затопал ногами, стряхивая с сапог снег. Шинели на нем не было, хотя температура была минусовая – градусов десять мороза.

– Я сам разберусь. – Охранник удалился в будку, а майор обратился к Элеоноре: – Так кто же вы такая?

По его пронизывающему взгляду она поняла, что лгать ему бесполезно.

– Элеонора Тригг.

Она протянула ему документы, и он стал их изучать.

– Документы просрочены, но все необходимые печати на месте. Я – Мик Уиллис, сотрудник следственной группы из Отдела по расследованию военных преступлений. Стогокопатель. – Элеонора склонила набок голову, даже не думая притворяться, будто ей это о чем-то говорит. – Охотник за нацистами. Нас прозвали так, потому что мы способны найти иголку в стоге сена. Я выслеживаю нацистских сволочей – точнее, выслеживал. А теперь из военной прокуратуры меня прикомандировали сюда, чтобы подготовить их к судебному процессу. – На его лице с грубоватыми чертами темнела отросшая за день седоватая щетина. – Так что вам здесь нужно?

– Я – британка, сотрудник Управления спецопераций. Занималась вербовкой агентов и после заброски курировала их из Лондона.

– По-моему, УСО закрывают, – строгим безапелляционным тоном заметил он.

– Да, но мой бывший начальник, полковник Уинслоу, направил меня проверить кое-какую информацию. – Элеонора вытащила из сумки фотографии. – Разузнать про женщин-агентов. Они пропали без вести, об их местонахождении ничего не известно, – объяснила она. – Во Франции мне сказали, что некоторые из них, возможно, были отправлены сюда. – Об истинной причине своего визита она умолчала.

Уиллис бросил окурок на землю и раздавил его каблуком.

– Здесь узников рейха не осталось. Их всех отправили в лагеря для перемещенных лиц. Да вы и сами это знаете. – Он смерил ее ровным взглядом. – Чего вы на самом деле хотите?

Элеонора поняла, что Мика Уиллиса не проведешь.

– Здесь находится Ганс Криглер. Мне нужно увидеться с ним и расспросить про этих девушек.

– Исключено. К нему никого не пускают. Приказ самого главного прокурора Чарли Денсона.

Элеонора расстроилась. Ей постоянно отказывали, десятки раз – сначала британцы, потом – французы. Но американцы, преисполненные добрых намерений, были настроены более позитивно, и она рассчитывала, что они пойдут ей навстречу.

– Послушайте, вам придется уехать. Правда, сейчас уже поздно. Я могу предоставить вам на ночь кров и питание. Но утром вы покинете лагерь. Это ясно?

Элеонора хотела возразить. Уезжать она не планировала. Сначала поговорит с Криглером. Обязательно. Но по сурово сжатым губам Мика Элеонора видела, что он не уступит. А за ночь, пожалуй, она что-нибудь придумает.

– Благодарю, вы очень любезны.

Она полагала, что они пойдут пешком, но Уиллис обошел автомобиль и остановился у дверцы со стороны водителя.

– Вы позволите? – Элеонора кивнула, перебираясь в пассажирское кресло. – До наших казарм отсюда добрых полмили, – объяснил Мик, ведя машину по периметру лагеря. – Мы расположились в одной из бывших казарм СС.

Пока они ехали, Элеонора смотрела по сторонам, поражаясь размерам лагеря. Он оказался гораздо больше, чем ей представлялось.

Мик затормозил перед длинным деревянным одноэтажным строением. Элеонора с облегчением отметила, что оно находится за колючей проволокой, которой был обнесен лагерь.

– Следуйте за мной. – Американец завел ее в здание, в котором размещался офис. На железном столе испускала тусклый свет единственная лампа на шарнирной ножке. Опрокинутая консервная банка была забита окурками и пеплом. Одну стену занимала фотогалерея преступников – нацистов, находившихся в розыске. – Пойду распоряжусь по поводу ночлега для вас. Ждите здесь – и ничего не трогайте.

Элеонора, как неприкаянная, стояла посреди кабинета. Ей безумно хотелось порыться в бумагах и папках, что лежали на столе, но она не осмеливалась.

Через несколько минут Мик вернулся.

– Койку вам устроят. Нужно поесть, пока столовая не закрылась. – Не сказав больше ни слова, он направился из кабинета. Элеонора решила, что должна последовать за ним. Они пришли в столовую с длинными столами, которая напомнила ей обеденный зал в Арисейг-Хаусе. Элеоноре даже почудилось, будто она слышит смех своих девочек.

Только здесь обслуживание было организовано, как в кафетерии. Мик вручил Элеонора поднос и повел ее вдоль прилавка, где ей, не спрашивая, бесцеремонно сунули тарелку с мясом и картошкой.