Пропавшие девушки Парижа

Грейс на мгновение оцепенела от изумления. Последние недели она так часто видела образ Мари – сначала на потрепанной фотографии, потом, когда отдала снимки, в своем воображении. Теперь эта женщина стояла перед ней – во плоти. Она мало изменилась с тех пор, как было сделано ее фото. Вокруг губ и глаз пролегли едва заметные морщинки, щеки немного запали, в волосах на висках белела седина, словно за несколько коротких лет она постарела на целую жизнь.

– Вы кто? – спросила женщина. Английское произношение у нее было культурное, но не аристократичное, как и представляла Грейс.

Она замялась, не зная, как объяснить свою роль.

– Меня зовут Грейс Хили. Я нашла фотографии и подумала… – Грейс умолкла, доставая единственное фото, что у нее осталось.

– О! – Мари прикрыла рукой рот. – Это Джози.

– Можно войти? – робко спросила Грейс.

Мари подняла на нее глаза.

– Прошу вас.

Она впустила Грейс в дом и подвела к маленькому дивану. Ее квартирка, не больше, чем жилище Грейс в меблированных комнатах, была чистая и светлая, но мебели было мало, и Грейс не заметила здесь ни фотографий, ни памятных вещиц. В открытую дверь, что находилась в глубине, она увидела крошечную спальню. Давно здесь живет Мари или она, как и сама Грейс, просто не стала наводить в своей квартире домашний уют?

– Фотография только одна? – спросила Мари, приподнимая в руке снимок.

– Были другие, в том числе ваша, но я отдала их в британское консульство. Я искала человека, которому надлежало бы вернуть эти фото, – объяснила Грейс. – Этот человек – вы?

– Не знаю. – В лице Мари отразилось искреннее сомнение. – Должно быть, выжила только я.

«Каким образом?» – хотела поинтересоваться Грейс. Мари числилась в списке убитых в соответствии с директивой «Ночь и туман». Но Грейс побоялась проявить бестактность и потому спросила:

– Вы можете рассказать, что произошло во время войны?

– Вы знаете, что я была агентом УСО? – уточнила Мари. Грейс кивнула. – Меня завербовала одна женщина, Элеонора Тригг, потому что я хорошо говорю по-французски. – Грейс хотела перебить Мари, чтобы сообщить про Элеонору, но передумала. – После обучения меня забросили в Северную Францию. Я выполняла обязанности радистки при группе Веспера, входившей в «Сектор Ф». – У Мари была неторопливая певучая манера речи. Нетрудно было представить, как она бегло говорит по-французски. – Нашу группу возглавлял человек по имени Джулиан. Перед самым открытием второго фронта мы взорвали мост, чтобы помешать немцам подтянуть силы к месту высадки войск коалиции. Но наша ячейка была каким-то образом раскрыта. Всех арестовали – во всяком случае, меня и Джулиана. Джулиана застрелили. – При последних словах лицо Мари скомкалось, словно она заново переживала те горестные минуты. Грейс глубоко сочувствовала несчастной женщине, на долю которой выпало столько тяжких испытаний. – В Париже меня подвергли допросу и отправили в тюрьму. Там я нашла Джози, но она была уже на последнем издыхании. – Голос Мари полнился болью, которой, казалось, она никогда ни с кем не делилась.

– Джози тоже была агентом?

Мари промокнула глаза.

– И моей близкой подругой. Нас посадили на поезд и отправили в концлагерь. Джози сумела взорвать гранату, которая разнесла весь вагон. После взрыва я потеряла сознание. Очнулась спустя несколько недель – в каком-то сарае. Немцы либо не заметили меня, либо сочли, что я погибла. Один немецкий фермер нашел меня под обломками вагона и спрятал. Я оставалась там, пока не окрепла. К тому времени уже открыли второй фронт. Я нашла британские части и сказала, кто я.

– А потом?

– Потом вернулась домой. Поезд привез меня на Кингз-Кросс. Никто меня, конечно, не встречал. Я и не ждала, что мне устроят торжественную встречу. Никто ведь не знал, что я возвращаюсь. Я забрала свою дочь, Тесс, и мы вместе с ней сразу отплыли в Америку.

– И в УСО вы больше не наведывались?

– Только раз. Попросила Директора, чтобы он помог мне побыстрей выправить документы для отъезда. Больше не к кому было обратиться. Элеонору уволили. Другие тоже куда-то подевались.

Внезапно раздался громкий стук в дверь, и в квартиру вошла девочка лет восьми, не старше.

– Мама! – воскликнула она с едва уловимым английским акцентом, бросаясь в распростертые объятия матери.

Потом девочка отстранилась от Мари и вопросительно посмотрела на гостью.

– Ты, должно быть, Тесс, – обратилась к ней Грейс, невольно улыбнувшись: девочка была копией своей матери. – А я… – Она запнулась, не зная, как представиться.

– Подруга, – закончила за нее Мари.

Тесс, казалось, полностью удовлетворило такое объяснение.

– Мама, Эстер, моя подружка из пятой квартиры, пригласила меня к ним домой. Мы поиграем, а потом поужинаем вместе. Можно я пойду?