Пропавшие души

Сегодня в больнице суматошно. Но мне все равно, ведь вечером мы со Сьеррой пойдем ужинать. Ожидание встречи скрашивает день. Я пишу врачебные заключения, просматриваю и актуализирую истории болезней, завожу восемь новых документов. Несмотря на пополнение в штате, мы не справляемся, пациентов слишком много. К тому же нам очень нужны еще медсестры и медбратья. Увы, как я понимаю, у нас не хватает денежных ресурсов. Хочется рвать на себе волосы. Именно поэтому нельзя, чтобы в областях здравоохранения и образования на первом месте стояли расчет и жажда прибыли.

Без денег мы ничего не можем – только работать изо всех сил.

Я в палате миссис Ансельм, у которой на завтра назначена операция. Стентирование коронарных артерий. Ничего серьезного.

– У вас есть вопросы по операции, миссис Ансельм? – спрашиваю я, едва выдерживая неприятный взгляд угрюмой дамы лет шестидесяти пяти. Несмотря на возраст, у нее почти нет седых волос. Рыжие пряди струятся по плечам, вьются вокруг головы.

– Вы меня побреете?

Я в замешательстве уточняю:

– Что, простите? Почему я должен вас брить?

– Хочу, чтобы вы побрили мне все тело.

– Миссис Ансельм, в этом нет необходимости.

Волосатостью она не отличается, к тому же по плану операционное вмешательство будет происходить не в области паха.

– Тогда пусть это сделает сиделка.

Ладно, она меня достала.

– Почему бы бритьем не заняться мне? Боитесь, что я ненароком отрежу соски?

Теперь уже миссис Ансельм выглядит сбитой с толку.

– Зачем брить мне грудь? Вы в своем уме?

– А зачем вообще вас брить? – с нажимом интересуюсь я, сдерживая улыбку.

– Для операции. Вы меня слушаете? Знаете, лучше обойдусь без бритья.

– Миссис Ансельм, – говорю я со всем спокойствием, на которое способен. – Завтра у вас стентирование коронарных артерий. Мы установим стент. Для этого бритье не требуется. Ни на груди, ни на других частях тела. Все будет сделано через запястье.

– Вы уверены? Вид у вас странный. Я недавно смотрела документальный фильм, и там человека полностью побрили.

Мамма миа! Лучше не спрашивать, что это за фильм…

– Я уверен. Успокойтесь.

– Проснусь обритой – подам на вас в суд! – кричит мне вслед миссис Ансельм.

Оказавшись за дверью, издаю смешок, наполовину веселый, наполовину истеричный.

– Что смешного? – раздается низкий голос Нэша, который вдруг материализовался рядом.

– Миерда! – шиплю я, от неожиданности чуть не роняя документы.

– У тебя мало работы? – ехидничает Нэш.

Что ж, мы оба понимаем, как это выглядит со стороны.

– Моя пациентка не желает, чтобы я ее брил.

Вид у Нэша такой же недоуменный, как до этого у миссис Ансельм. Мы идем по коридору.

– Какую операцию ей делают?

– Стентирование коронарных артерий. Через запястье.

Нэш ухмыляется.

– Ясно. Зря люди говорят, что в больнице скучно.

– Да. Они просто ничего не знают.

– Дай знать, если я понадоблюсь. А пока мне надо в другую сторону, – предупреждает он, когда мы доходим до поворота, и поворачивает налево.

Едва Нэш исчезает из виду, откуда-то выскакивает Софи.

– Привет. Хорошо, что я тебя встретила. Твой пациент требует врача.

– Кто именно? – спрашиваю я, остановившись.

– Мистер Джун.

Внутри все сжимается.

– Пойти с тобой? – предлагает Софи.

– Нет. Я… загляну к нему ненадолго. Спасибо.

– Поняла. – Улыбнувшись, она собирается уйти, но я останавливаю ее:

– Подожди! Не захватишь с собой документы? Я заберу их позже.

– Без проблем. – Взяв документы, она подмигивает мне и удаляется.

Мистер Джун. Я глубоко вздыхаю. Хотелось бы мне не принимать эту историю близко к сердцу. Чувствовать себя свободным, как раньше. Спасти его. Тогда никаких затруднений не возникло бы…

Быстрым шагом дохожу до палаты мистера Джуна и врываюсь внутрь, не потрудившись постучать. Честно говоря, я так нервничаю, что забыл это сделать.

– Ах, доктор Ривера. Рад вас видеть.

Мистер Джун совсем плох. За время в больнице он постарел на много лет. Его мучает кашель, голос звучит слабо и прерывисто, кожа бледная до синевы. Дышать ему тяжело – несмотря на кислородную маску, которую он снял, чтобы поговорить со мной. Видно, что ему очень больно, хотя обезболивающего в его теле больше, чем крови.

– Мистер Джун, что я могу для вас сделать?

Он смеется:

– Это мы уже обсуждали. Вы не в силах мне помочь.

Взяв стоявший у стены стул, я ставлю его у койки и сажусь. Как же я устал. Никак не пойму, почему он постоянно меня зовет. Я нервно заламываю пальцы, грудь сдавливает, будто кто-то на нее наступил.

– В таком случае зачем я здесь? Объясните, мистер Джун.

Морщины на его лице сделались глубже, круги под глазами темнее, а движения медленнее.

– Чтобы поговорить, – бормочет он, ответив на мой взгляд. – Я подумал, что неплохо бы поговорить с вами.

Тру ткань брюк, подавляя желание встать и уйти. Поговорить? Миерда! Разве я не дал понять, что не хочу этого? В смысле… я редко заходил к мистеру Джуну, уклонялся от беседы, вел себя недружелюбно, пусть и с большой неохотой. И что теперь? Он желает поговорить. Я сглупил, поддавшись на его уговоры и позволив втянуть меня в этот разговор.

Заметив мои колебания, мистер Джун просит:

– Уделите мне пять минут. Пожалуйста.