Пропавшие наши сердца

Правда была в том, что Маргарет, как и большинство людей, обо всем этом почти не задумывалась. Новый закон касался сторонников антиамериканских идей, а Маргарет не из их числа. Она занята была покупками: то настольный коврик, то теплые домашние тапочки, то новое покрывало. Снова начали выходить журналы о красивой жизни, которой можно любоваться и подражать; снова стало можно ужинать в ресторане, где официант в белоснежной рубашке нальет вам вина. Маргарет, как все, строила новую жизнь – прекрасную, блестящую. Чем не американская мечта?

Дом, муж. Двор, обнесенный забором. Две пары сапог: резиновые – для слякоти, с меховой подкладкой – для снега. Ароматические свечи, подставки под горячие блюда, электрическая зубная щетка – все атрибуты домашней жизни. Все, от чего она когда-то с радостью сбежала. В двадцать лет она бы только рассмеялась, скажи ей кто, что через пять лет у нее снова все это будет, – мало того, что она всего этого захочет, возжаждет всей душой. Поверила бы она лишь одному: что у нее будет Чиж, она всегда мечтала о ребенке. В тесной квартирке Итана они грезили наяву, воображали, какой у них будет малыш. Скоро, к их огромной радости, им предстояло это узнать.

Чиж рос у нее под сердцем. Сначала – с чечевичное зернышко, потом с горошину. Потом с грецкий орех, с лимон. Каждое утро перед уходом на работу Итан целовал ее в живот, чуть выше пупка. Год назад ее утро начиналось совсем по-другому: они с Доми, держась каждая за руль своего велосипеда, оглядывали друг друга, готовясь к испытаниям дня. «Проверим доспехи», говорили они, и только. Вместо «до свидания», вместо «увидимся». Маргарет поправляла воротник потертой кожанки Доми, а Доми подтягивала подруге шарф повыше на нос, чтобы не было видно лица. «Проверим доспехи», говорили они, прежде чем разъехаться в разные стороны. В этих словах заключалось все: будь осторожна, возвращайся невредимой, я тебя люблю.

А теперь она живет в тихом домике окнами на юг, с улицы льются солнце и воробьиный щебет, она в длинном свободном платье, под которым созревает Чиж. Пушистые тапочки, в таких уже не побегаешь. Серьги. Доспехи стали не нужны, и все же она особенно тоскует по Доми именно в такие минуты, вспомнив, что защищаться больше ни к чему.

Приехали погостить родители Итана, и Маргарет обустроила им спальню – будущую детскую, – постелила чистые белые простыни. На кухне мать Итана учила Маргарет печь картофельную запеканку с мясом, которую Итан с детства обожал. Итан любовался ими с порога: обе в передниках, позолоченные полуденным солнцем. Маргарет, с деревянной ложкой в руке, записывает на библиотечной карточке рецепт, а его мать кладет руку ей на живот, бережно, будто гладит младенческую головку.

Чиж рос: стал с персик, с манго, с дыню. Как разобраться в новых загадочных ощущениях, постичь тайну, что живет теперь в ее собственном теле? По улицам, как прежде шумным, Маргарет отправилась в публичную библиотеку – та вновь заработала благодаря пожертвованиям. Снова открылись магазины, один за другим, – с дорогими блокнотами, сладостями, украшениями; снова по тротуарам спешили прохожие. Как в первые теплые дни после долгой снежной зимы, всех тянуло к людям. В то краткое золотое время прохожие улыбались друг другу на ходу, радовались друг другу: ты жив? Я тоже! Поначалу все чувствовали только облегчение, страх еще не пришел. На воротниках и лацканах блестели красно-бело-синие значки.

В библиотеке в голову никому не приходило избавляться от книг, люди были рады, что снова можно приходить туда, где можно почитать в тишине. Молоденькая библиотекарша водила Маргарет от полки к полке: Маргарет хотелось узнать не только о том, чего ожидать во время родов, а намного больше, и по вечерам она читала Итану вслух отрывки. Самка панды перед родами уединяется в логове, детеныш первые месяцы жизни проводит в темноте, и рядом с ним одна только мать. Кукушки откладывают яйца в чужие гнезда и улетают, доверив другим птицам растить свое потомство. Самка осьминога, откладывая яйца, склеивает их в гирлянды, похожие на нитки жемчуга, и охраняет их, омывает струями воды, а потом умирает от истощения.