Пропавшие. В погоне за тенью

Я почувствовал холодок, крадущийся по спине.

— Некоторое время я смогу его тут удержать. Но скорее всего, это ненадолго. У тебя будет фора в пару дней.

Холодок на спине внезапно сковал всю грудную клетку и мне стало трудно дышать.

— Фора? Значит… что? — не понял я. — Ты его не удержишь? Его не поймают?

— Нет.

Я позеленел и почувствовал, как вся эта десятиэтажная махина дома медленно проседает под моими ногами.

— Что это значит? Почему? — язык заплетался, я хотел, но у меня не получалось уловить обрывки смысла, связать настоящее, прошлое и будущее со всеми этими мирами и как-то понять свое в этом место и предназначение.

Отец нагнулся, поднял с пола скомканный лист бумаги, развернул его и протянул мне.

Я покачал головой, взял лист и уставился в него. Буквы скакали перед глазами, и я никак не мог связать их в слова. Когда же у меня получилось, я с трудом прочитал выбитый на пишущей машинке текст:

«… прошлое, настоящее и будущее были связаны одной нитью, крепкой и неразрывной, и существовали как одно целое во всех неисчислимых мирах пока кто-то не потревожил эту связь, и она не стала рушиться, потянув за собой и обрушив вечную гармонию. Оставалось надеяться, что найдется человек, который сможет восстановить разрушенное даже после того, как он узнает, что никакого выбора у него нет».

Я принялся поднимать другие листки, хаотично разбросанные по комнате, разворачивать их и везде, буквально на каждом видел одни и те же слова:

ВЫБОРА НЕТ

ВЫБОРА НЕТ

ВЫБОРА НЕТ

— Неужели это правда? — прошептал я.

Отец подошел и обнял меня.

— У тебя осталось пять минут. Ты должен идти. Найди еще двое часов. Света тебе поможет.

— Ты… ты будешь ждать меня здесь?

Я не хотел уходить и слезы душили меня.

Он взглянул мне в глаза.

— Да. Я буду ждать.

— Обещаешь?

Отец подвел меня к двери, распахнул ее и подтолкнул вперед.

— Иди. Теперь все зависит только от тебя.

Дрожащими руками я остановился возле маленького зеркала в темной прихожей, поправил грим, оглянулся на отца. Он махнул рукой.

— Обо мне не беспокойся.

Я оказался на улице. Мне с трудом удалось прийти в себя. В голове звучали слова с листка бумаги одной странной писательницы. Что она имела ввиду? Почему она так написала? Если все предопределено, то какой смысл идти вперед, рисковать, надеяться, верить?

Я быстро свернул за угол, быстрым шагом дошел до ларька и вдруг словно что-то ударило меня. Я заметил боковым зрением — с противоположной стороны приближался человек. Он особо не скрывался, разве что на глазах были солнцезащитные очки, а в руках то ли трость, то ли зонт. Это был Антон. Спортивной походкой он шел к дому — наверняка, в ту самую квартиру, где сейчас был мой отец.

Я отвернулся, пытаясь сообразить, что можно сделать, когда кто-то из старых знакомых заметил меня.

— Эй, друг, иди к нам, у нас тут есть еще немного.

Почему-то я ухватился за это приглашение и не колеблясь, шагнул за спасительный угол ларька.

Мне сразу же налили половину пластикового стакана.

— Быстро ты, — сказал коренастый.

— Почту смотрел, — ответил я.

— Почта — это хорошо. Только кто сейчас письма шлет? Давно прошли те времена.

— Это точно.

Краем глаза я заметил, как Антон зашел за угол дома. Опрокинул стакан в рот и ничего не почувствовал. Нервы были на пределе.

Вдвоем мы могли бы справиться с ним, — подумал я. Это было бы гораздо проще.

Или нет?

У меня не было ответа на этот вопрос. Что-то могло пойти не так. Отец знал об этом. Он дал мне шанс. Потому что у него НЕ БЫЛО ДРУГОГО ВЫБОРА.

— Что-то не так, друг? — прошепелявил какой-то новый собутыльник. — Не пошла, что ли?

— Нет, все нормально.

Я вынул из сумки список, нашел в нем фамилию Грибанов Д.А. и адрес рядом: «Зеленая, д. 36 кв. 1».

— Кто знает, как быстрее до Зеленой добраться?

— А что там, подруга что ли? — спросил молоденький паренек с фингалом под глазом.

— Ага.

— Это за аккумуляторным заводом. Там старые бараки довоенные. Проще на такси конечно, но если нет денег, то на тройке трамвае и там пройти от моста вниз.

— Спасибо, — буркнул я и не прощаясь быстрым шагом направился к трамвайной остановке.

— Эй, погоди! — раздались позади призывные крики, но я лишь ускорил шаг, взлетел на подножку трамвая, огляделся, чтобы убедиться, что за мной нет погони и в этот момент пискнул телефон. Честно говоря, в чужом мире, в чужом городе ничего хорошего на телефон прийти не может. Я вздрогнул, с неохотой достал трубку.

«Встречаемся в 18:00 у школы. Отправление в 19:11, другого времени не будет. Постарайся не опаздывать».

— Черт… — вырвалось у меня. — Значит, уже сегодня.

Странно, но про часы она ничего не написала.

Я глянул на время. До шести оставалось три часа.

Я прошел по салону вперед и купил у вагоновожатого билет. На лацкане ее униформы я заметил значок «АП» и понял, что отсутствие камер внушает совершенно ложное чувство, что ты находишься в безопасности. И можешь делать все, что угодно. Не можешь. Вместо камер здесь были тысячи, миллионы глаз. И они проникали всюду.