Пропавшие. В погоне за тенью

— Еще штук десять. Поднажмем! — и он сунул мне не один, а сразу два ящика.

Я принял груз, пошатнулся, втиснулся в дверной проем и стараясь не грохнуться, заковылял по темному коридору в сторону кладовой.

— …подозрению… разыскивается особо опасный преступник… с целью диверсии… агент империалистической разведки, пытавшийся внедриться на завод «Звезда»… по подозрению в сотрудничестве задержаны несколько человек… преступнику удалось скрыться… внимательно посмотрите на фоторобот… вооружен и очень опасен… срочно сообщить в милицию…

Судя по всему, небольшой телевизор был установлен в торговом зале, чтобы продавцы и покупатели могли немного отвлечься от скудных прилавков.

Отстраненный мужской голос зачитывал текст, и я поначалу даже не понял, о чем он говорит. Программа «Время» выходила только утром и вечером, а значит, это был какой-то внеочередной выпуск новостей и случилось нечто экстраординарное.

Сквозь марлевую сетку, отгораживающую торговый зал от внутренних помещений, я увидел расплывчатые лица, обращенные вправо и вверх — оттуда же раздавался голос.

— Мамочка! — всплеснула женщина руками прямо напротив меня. — Это же нашу «Звезду» показывают!

Люди притихли, вслушиваясь в слова диктора.

— …под видом ценного сотрудника проник на завод, чтобы похитить новейшие научные разработки советской промышленности и передать их… однако сотрудники органов государственной безопасности…

Только теперь смысл сказанного дошел до меня.

«Отец!» — молнией пронеслось в голове, и холодная игла кольнула в сердце. Вероятно, это его задержали… может быть, еще Курбатова, тех, кто меня видел и контактировал — всех будут допрашивать. Значит, пока мы стояли на крыльце, вахтер уже звонил куда следует… я слишком недооценил бдительность заводчан. А отец сразу все понял… только виду, как всегда, не подал — вывел меня через тайный ход…

Я прошел в кладовую, водрузил ящики на гору таких же ящиков. В голове было абсолютно пусто. Я не мог сообразить, что делать дальше. Однако, оставаться здесь было опасно. Радовало то, что в восьмидесятых еще не придумали телефоны, а значит, мой фоторобот станет общественным достоянием только вечером, когда о деле вновь расскажут в выпуске новостей. А наутро он появится в свежих газетах и вот тогда…

Я медленно повернулся, намереваясь тихо выйти и дать стрекоча, бросив недогруженные ящики, но прямо перед собой обнаружил ту самую женщину-товароведа, которая должна была выдать мне три рубля за работу.

Она стояла в проходе, в упор глядя на меня и по ее виду можно было понять, что ни о каких трех рублях речи уже не идет.

Из торгового зала доносились приглушенные разговоры, там же под потолком жужжал вентилятор. Нестерпимо воняло рыбой. Мои очки запотели, и я не нашел ничего лучшего, как снять их и начать протирать их выбившейся футболкой.

— Был бы ты без очков, я бы тебя не узнала… — сказала она медленно, позвякивая связкой ключей на пальце.

Я сконцентрировался на правой линзе, обдумывая, что делать дальше. Лучшим вариантом было бы запихнуть ее в кладовку и запереть, выиграв несколько минут, но я сомневался, что справлюсь с ней в таком тесном пространстве.

— Чего молчишь? — спросила она. — Это же тебя показали?

— Понятия не имею, о чем вы.

— Ну-ну… стой здесь и не двигайся… — она ударила толстой ногой и позади нее открылась дверь, которую я сразу и не заметил. Это был кабинет три на три метра с деревянным столом, на котором стоял телефон, рядом на подушечке лежала печать и деревянные счеты вместо калькулятора. Стол был усыпан множеством бумаг, накладных, журналов, а на стене висел большой календарь с изображением Эдиты Пьехи.

— Вика… — медленно сказал я, — не делай этого…

Женщина медленно пятилась к столу. Когда ее рука прикоснулась к трубке телефона, я сделал резкий рывок. Видимо, она не ожидала, что слепой человек (а по моим толстым линзам можно был сделать такой вывод) способен без очков к таким резким и точным броскам.

Легким касанием я отбросил ее вглубь. Издав недоуменный квакающий звук, она повалилась на стул как мешок картошки — грузная, неповоротливая, хотя и довольно молодая.

Слева на стене я заметил телефонную розетку и пока Вика, словно тонущий купальщик, пыталась поймать воздух руками, одним махом с мясом вырвал провод. Ключ, как это часто бывает в подобных местах, торчал с внешней стороны двери — я заметил это когда протирал очки. Я захлопнул дверь, повернул ключ и сломал его резким движением.

Все. У меня минута. Максимум две. Пока она не придет в себя и не начнет орать. Пока выбьют дверь и разберутся что к чему. Шанс уйти небольшой — но он был.

Стараясь не суетиться, я вышел в коридор, не оборачиваясь дошел до распахнутой двери черного хода, отбил ногой деревянную плашку. Дверь тут же захлопнулась.

— Чего так долго?! — недовольно спросил шофер, сидевший на корточках в кузове.

Я пожал плечами.

— Сказали, я больше не нужен.

Позади раздался сильный барабанный бой кулаками по дереву и сдавленный крик, который было не разобрать.

— Что там происходит?!

— Вика заперлась в кабинете и просила ее не беспокоить.