Пропавшие. В погоне за тенью

— Что?! — водила явно не понимал, о чем речь. — Что ты городишь? Куда мне это девать?! Ну-ка бери, неси живо! — он повернулся, чтобы взять ящик и подать его мне, но я не стал ждать. Сунул очки в карман и быстрым шагом пошел прочь.

Барабанный бой в дверь усилился, на крыльцо черного хода выскочили люди.

— Эй, ты, — стой! — крикнул шофер, когда я заворачивал за прилавок, заваленный мешкам с картошкой.

Кто-то позади засвистел, люди вокруг стали оглядываться. Смешаться с толпой? Больно уж узнаваем я в этом костюме — меня быстро вычислят. Но другого пути не было. Я направился в правую арку, ведущую к птичьему рынку, когда из двери рядом с мясным павильоном шмыгнула тень, в мгновение ока оказалась рядом со мной, схватила за руку и зашипела:

— Жить хочешь, иди за мной, быстро!

Рука была холодной, костлявой и чрезвычайно сильной.

Я повернул голову и увидел старуху. Ее черные глаза были холодны и невозмутимы.

Она вытянула меня в арку мимо клеток с птицами, повернула налево, буквально выволокла за ограду рынка — здесь толпа торговцев практически заканчивалась и начиналась стоянка транспорта.

— Садись!

С изумлением я увидел, как она прыгнула на водительское сидение ушастого «Запорожца» красного цвета, распахнула дверь, завела двигатель, мельком глянула, что я уже на месте и, переключив ручку скоростей на руле, лихо сдала задом. Потом снова дернула ручку, и Запорожец, взревев двигателем, рванул в узкий переулок напротив рынка.

— У меня к тебе много вопросов, — сказала она, не поворачиваясь и вцепившись в руль двумя руками.

Я открыл рот, потом закрыл. У меня вопросов было еще больше.

Глава 24

Вцепившись в ручку двери, я старался удержаться и не вылететь из сиденья. Страшно в жизни мне было всего два раза — первый, когда словно в замедленной съемке из темной лавины бразильских джунглей на меня бросилась черная тень пантеры, оставив на спине глубокие порезы. И второй раз — сейчас.

Ледяной страх свел внутренности леденящей судорогой: она решила меня убить. По какой-то неведомой мне причине. Возможно, она меня не узнала. Возможно, узнала, но не того. Или она увидела меня в окошке павильона и ей просто не понравился мой взгляд — она вышла и караулила меня. Бывают такие сумасшедшие, которые будут ждать сутками, неделями, месяцами, но дождутся свою жертву. Кажется, эта старуха, кем бы она ни была — дождалась.

Гремящий автомобиль, который натурально представлял из себя гроб на колесах, вошел в резкий поворот, шины противно засвистели по асфальту — последний раз я слышал такое на площадке для дрифта за городом, но то были парни на мощных BMW, а то полуслепая старуха на Запорожце. Как говорится — почувствуйте разницу. К тому же тесном салоне попросту не за что было держаться, ручка на двери находилась слишком глубоко, так что мне приходилось хвататься за нее левой рукой.

— Если вы будете ехать так быстро, нас остановит ГАИ, — прохрипел я, надеясь, что, в конце концов так и случится.

— Если я буду ехать медленно, в следующий раз они повесят тебя на крюк и освежуют заживо, — парировала старуха, не спуская глаз с дороги.

Мы едва не вписались в дорожное ограждение, потом чудом проскочили в паре сантиметров от знака «Уступите дорогу» — дорогу она никому уступать не собиралась и словно бессмертная пронеслась прямо перед поливальной машиной, водитель которой, когда я обернулся, покрутил пальцем у виска. Я в ответ пожал плечами.

— Твой отец в КГБ… — сказала она, не поворачивая головы. — Рано или поздно, он скажет им правду. Там не таких раскалывали. Тем не менее, он молодец, сумел тебя вывести с территории. Не ожидала от него… — костяшки ее старческих рук побелели, и я понял, что эти слова ей даются нелегко и она с трудом себя сдерживает…

И тут меня словно током ударило. На некоторое время я даже забыл об опасности. Уставился на нее и не сводя глаз, прошептал:

— Мама?..

Мне показалось, по ее тонким, плотно сжатым губам пробежала легкая усмешка. Мой страх сменился удивлением, которое почти мгновенно переросло в отвращение. Я пытался скрыть свою реакцию, но, скорее, всего, актер из меня никудышный.

Боковым зрением она уловила мое замешательство. Как раз в этот момент автомобиль притормозил у пешеходного перехода, который неспешно пересекал пенсионер с сумкой на колесиках.

— Ты хоть представляешь, сколько я здесь? — спросила она тем же хриплым голосом, которым когда-то давным-давно (кажется, прошло лет тридцать!) встретила меня на пороге квартиры с ружьем наперевес.

Пенсионер никуда не спешил. Он шел очень медленно, при этом крутил головой, поднимал свободную руку, указывая на предметы и что-то произнося.

Во мне начала закипать злость.

— Не представляю, — сказал я сухо.

— Ты уже злишься, а я здесь двадцать пять лет.