Пропавшие. В погоне за тенью

Тогда я не понимал, что именно вызывало во мне такие странные ощущения. Я скрывал эти переживания от всех, считая, что со мной явно что-то не так. И если кому-то рассказать об этом, в лучшем случае я стану объектом насмешек, а в худшем… попаду в психиатрическую больницу. Будто бы жизнь, которую я живу, мир, в котором я живу — были не совсем моими. Будто бы рядом существовал другой мир, — яркий, светлый, насыщенный, с другими людьми, другими правилами. И я каким-то странным образом попал не в свой мир, выхода из которого не существовало.

И… самое главное — может быть, этот мир, в котором я оказался был совсем неплох. Так, по крайней мере, мне казалось, когда я украдкой наблюдал за детьми сначала в детском саду, потом в школе, а после — и в жизни. Они всем были довольны, их все устраивало, и, главное — здесь они чувствовали себя в своей тарелке. В отличие от меня.

Так что же со мной было не так?

Все эти мысли вновь пронеслись в голове. Приглушенные временем и почти забытые, они вдруг завибрировали так отчетливо, что я покрылся мурашками. Будто бы ответ на мой извечный вопрос был совсем рядом. Только вот где?

Колхозный рынок под деревянной кровлей не радовал ассортиментом. Совсем скоро пойдут ягоды, клубника, земляника, малина, черника — а пока прилавки выглядели совсем убого. Картошка, морковка, свекла — все это, разумеется, прошлогоднего урожая, у торговцев из Азербайджана я заметил сморщенные гранаты, а рядом кизил в полотняных мешочках.

Тут же по соседству продавали квашеную капусту, маринованные огурцы, чеснок, выбор был невелик, люди подходили, приценивались, кто-то покупал, но таковых было немного. Мне захотелось поскорее уйти отсюда.

Я обошел ряд по всей длине, развернулся и направился в обратную сторону, как вдруг резко запахло рыбой. Тротуар перегородила грузовая машина. Я протиснулся между ее бортом и киоском с надписью «Соки-воды», внутри которого мелькнула дородная женщина в ситцевом халате, перед которой стоял два кувшина — с томатным и березовым соком.

— А кто будет разгружать? Я один три часа эту рыбу буду таскать! — раздался мужской возмущенный голос. — Я вам не нанимался!

— Грузчик заболел, больше некому, — ответил женский голос.

— Знаю я это ваше заболел, пьяный лежит, видел в подсобке! — рявкнул мужик. — Как хотите, а мне за это не платят.

Я вышел из-за Газона («ГАЗ-52» в просторечии) и увидел водилу в мятом пиджачишке, упревшего руки в бога, а на ступенях павильона крупную женщину, поджавшую губы.

— Я помогу, — слетело у меня с языка.

Оба замолчали и уставились на меня.

— Ты? — недоверчиво спросила женщина, оценивая мои физические кондиции. — Три рубля, больше не дам.

— Сойдет, — тут же согласился я.

Шофер поднял руку, потом опустил ее со вздохом.

— Она ж вонючая, весь провоняешься, — сказал он, покачав головой.

Я же в это время смотрел на вход мясного павильона, который вплотную примыкал к рыбному. Лучшего прикрытия не найти, — подумал я.

— Ладно, — нехотя согласился водитель. — Я наверх — буду подавать, а ты таскай внутрь куда она скажет.

Он легко вскочил наверх, плюнул на широкие ладони и вытянул первый деревянный ящик, доверху набитый рыбой — то ли карп, то ли крупный карась. От ящиков веяло холодом, но рыба выглядела свежей, чуть ли не живой.

Я подхватил ящик, оказавшийся довольно тяжелым — килограммов на десять и понес его ко входу, где меня поджидала женщина, которую я принял за директрису.

Она придержала дверь, глянула в ящик, кивнула:

— Неси прямо по коридору, справа перед торговым залом увидишь кладовую, там железные стеллажи, ставь туда.

Я носился с ящиками, а машина не пустела. Из торгового зала доносился возмущенный гул.

— Как тебе Вика, ничо девка, положил глаз?

Я даже сперва не понял, о ком или о чем речь — но, когда увидел хитро прищуренный взгляд водилы, тут же догадался.

— Это директриса что ли?

— Да не, товаровед! Директриса тебе не понравится, да и у нее шашни с самим Шелестом. Не рекомендую связываться. Ноги оторвет и скормит своим свиньям.

— Так уж и скормит…

— Не сомневайся, — шофер глянул на меня таким взглядом, что я решил не продолжать разговор. — А Вика свободна. Хороша, девка! И должность-то какая… жаль, я староват для нее. А ты в самый раз! Кажется, и она на тебя поглядывает… ты как будто из интеллигенции что ли… в очках… ей такие нравятся.

— Я рыбу не люблю, — буркнул я.

— А зря… — шофер пожал плечами.

Между тем волнение в торговом зале нарастало — и я каким-то образом ощущал себя виноватым в недовольстве людей. С непривычки медленно работаю, ящики тяжелые, в магазине очень жарко, от рыбы сильный запах — у меня кружилась голова от всего этого, но я все же надеялся заработать эти три рубля и… что-то узнать… услышать… увидеть…

И я узнал.

Толпа вдруг смолкла. Я уже подумал, что продавцы, наконец, выложили рыбу на прилавок и народ успокоился. Прислушался к тишине, уловил звуки то ли радио, то ли телевизора и побежал за очередным ящиком.

Едва не поскользнулся на выходе на мокрой тряпке.

— Много там еще?! — бросил я шоферу, выгнулся, пытаясь сбросить напряжение со спины.