Пропавший без вести

Эванс заглядывает в свой блокнот.

– Свидетели утверждают, что в начале девятого из вашего дома доносились крики Джейкоба. Потом они слышали громкий стук и хлопанье двери.

Все внимательно смотрят на меня, и я чувствую, как под мышками проступает пот.

Видимо, это Диана. Она услышала, как мы ругаемся. Разобрала ли она, о чем конкретно? В какой-то момент ссоры я закрыла дверь, но не сразу.

– Что это был за стук, не припомните? – спрашивает констебль Эванс, не сводя с меня взгляда.

– Наверное, резко закрыла ящик или шкафчик. Или, может, уронила книгу. Точно не помню.

Эванс кивает, на лице – бесстрастное выражение.

– А дверью хлопнул Джейкоб?

– Кто же еще! – слишком звонко смеюсь я. – Выбежал на улицу и как хлопнет со всей силы!.. Он же подросток, его жизнь полна переживаний. Как все это поможет нам его найти?

– Мы просто пытаемся понять, в каком состоянии находился Джейкоб в тот вечер. Получить полную картину, – вкрадчиво объясняет Роум.

– Нам также стало известно, что Джейкоб иногда вел себя агрессивно, – продолжает Эванс.

– Что-что? – возмущается Ник.

– Как я понимаю, поступила жалоба о вандализме – в хижину бросались стеклянными бутылками.

– Это было всего один раз в начале лета, – сквозь зубы отвечает Ник. – Вечеринка на пляже, все напились – по словам Джейкоба, они думали, что в доме никого нет. Он извинился перед хозяйкой и убрал все битое стекло.

– В колледже говорят, что у него были проблемы с посещаемостью.

– Да это он так, дурачится, – говорит Ник. – Джейкоб умен, и на занятиях ему бывает скучно. Оценки-то у него хуже не стали.

– Да, мы видели табель его успеваемости. – Выдержав паузу, Эванс интересуется: – Джейкоба можно назвать депрессивным подростком?

– Ничего подобного! – машинально возражаю я.

– Однако Каззи Тайлер утверждает, что во время их последней встречи Джейкоб плакал и говорил: «Я плохой человек, без меня тебе будет лучше».

Она им рассказала?

Представляю, каким вырисовывается портрет Джейкоба: депрессивный парень с проблемами в семье, переживающий из-за смерти друга и беременности девушки. Видимо, полицейские уверены, что Джейкоб не пропал, а покончил с собой.

Констебли уходят, а вслед за ними и Ник – говорит, надо проветрить голову. Я только «за», потому что не готова обсуждать, был ли наш сын настолько несчастлив, чтобы совершить самоубийство.

Вскипятив чайник, я наливаю в ведро горячей воды и добавляю моющее средство. Потом опускаюсь на колени и надраиваю пол с такой силой, что краснеют руки. Неужели полицейские считают, что мне в голову не приходила версия о суициде? Еще как приходила, мать вашу! Я постоянно думаю об этом, перебирая бесконечные варианты, пока не закипают мозги.

Я прочитала в Интернете множество статей на эту тему, словно цифры и факты могут мне помочь. От них никакой пользы – напротив, стало только хуже. Теперь я знаю, что 1800 пропавших без вести находят мертвыми, и три четверти из них мужчины, а причиной смерти чаще всего оказывается самоубийство.

Я впиваюсь ногтями в мокрую губку. Представляю, как Джейкоб сидит на утесе и со слезами на глазах повторяет: «Я плохой человек».

Нет, я не позволю этой мысли засесть в голове, ведь тогда придется признать, что если Джейкоб мертв, то это моя вина.

Пол блестит. Я выпрямляюсь, споласкиваю губку в раковине и кладу ее на край тазика для мытья посуды. «Дальше займусь плитой», – думаю я… Эх, мне явно нельзя было прерываться на размышления. В этот момент все силы покидают мое тело, коленки подкашиваются, на глазах выступают слезы.

Сама того не осознавая, я сворачиваюсь на полу и рыдаю, не в силах сдержать всхлипы.

Джейкоб! Господи, Джейкоб!

Мне нужно знать. НУЖНО знать, что случилось с тобой!

– Сара?

Я поднимаю голову – в дверях, прижав руки к груди, стоит Лоррейн.

– Боже мой! – Она помогает мне подняться и дойти до дивана. – Тише, Сара, все будет хорошо. – Лоррейн садится рядом и поглаживает меня по колену.

– Это ты сказала констеблям про бутылки?

– Какие бутылки?

– Которыми Джейкоб бросался в твой дом. Полицейские узнали об этом.

– Конечно, нет, – с улыбкой отвечает Лоррейн. – Как будто меня напугаешь парой осколков. Знала бы ты, что устраивали в детстве мои сорванцы!

Я никогда не видела ее двадцатипятилетних сыновей-близнецов, однако Лоррейн не устает рассказывать всем вокруг, что они оба геи: «Оба, представляете!»

– Дорогая, я понимаю, что сейчас тебе очень плохо, но поверь, все будет хорошо. Вот увидишь. Так что там говорят полицейские?

Я плохо знаю Лоррейн, мы познакомились лишь в начале этого лета, так что я не уверена, стоит ли ей доверять – вдруг она потом будет сплетничать.

– Похоже, они… они считают… что Джейкоб… в общем, что он мог покончить с собой.

Эти слова звучат так дико и странно, будто не я их произнесла.

– Да с чего они это взяли? Вот придурки! Чтобы такой жизнерадостный парень покончил с собой? Быть того не может! – Мне уже нравится Лоррейн и ее безмерный оптимизм. –  Даже не думай! Он скоро вернется.