Проповедник

У себя дома в Стокгольме Анна вставила ключ в замок со смешанными чувствами. Ненадолго уехать было замечательно и для нее, и для детей, правда, путешествие несколько поубавило энтузиазма в отношении Густава. Если не кривить душой, то находиться на одной яхте с ним и его педантичностью было довольно утомительным. Кроме того, ее беспокоило что-то присутствовавшее в тоне Лукаса при их последнем разговоре. Несмотря на побои, которые ей приходилось от него терпеть, он всегда производил впечатление человека, контролирующего себя и ситуацию. А тут она впервые услышала в его голосе панические нотки. Осознание того, что могут происходить вещи, над которыми он не властен. Одна знакомая донесла до нее слухи о том, что у него неладно на работе. Он вспылил на внутреннем совещании, в другой раз оскорбил клиента и начал в целом портить свою репутацию. Это пугало ее. Невероятно пугало.

С замком происходило что-то странное. Ключ никак не хотел поворачиваться в нужную сторону. Какое-то время помучившись, она поняла, что дверь просто-напросто не заперта. Анна была совершенно уверена в том, что, уезжая из дома неделю назад, она ее запирала. Она велела детям оставаться на месте и осторожно открыла дверь. У нее перехватило дыхание. Ее первая собственная квартира, которой она так гордилась, была разгромлена. Не осталось ни одного целого предмета мебели. Все было разломано, а на стенах кто-то распылил черную краску, точно граффити. На стене в гостиной большими буквами было написано: «Шлюха». Анна прикрыла рот рукой, на глаза стали наворачиваться слезы. Размышлять над тем, кто мог так поступить с ней, не требовалось. То, что не давало ей покоя с тех пор, как она поговорила с Лукасом, стало реальностью. Он начал слетать с катушек. Всегда легко вспыхивавшие в нем ненависть и гнев подорвали его личность.

Анна попятилась обратно на лестницу и крепко прижала к себе обоих детей. Ее первым инстинктом было позвонить Эрике. Потом она решила, что должна разобраться с этим сама.

Она так радовалась своей новой жизни. Чувствовала себя такой сильной. Впервые в жизни она была сама по себе. Не младшей сестрой Эрики. Не женой Лукаса. Самостоятельным человеком. Теперь все рухнуло.

Она понимала, что ей придется сделать. Кот победил. У мышей осталось только одно прибежище. Что угодно, только бы не потерять детей.

Одно Анна знала точно. В отношении себя она сдалась. Он может делать с ней все что угодно. Но если он опять тронет кого-нибудь из детей, она его убьет. Не колеблясь.

⁂

День складывался плохо. Габриэль был настолько возмущен тем, что он называл насилием со стороны полицейских, что он заперся у себя в кабинете и отказывался выходить. Линда опять пошла к лошадям, а сама Лайне сидела в одиночестве на диване в гостиной, уставившись в стену. При мысли о Якобе на допросе в полиции у нее от унижения на глаза наворачивались слезы. Материнский инстинкт требовал защищать сына от всякого зла, будь он ребенком или взрослым, и хотя она сознавала, что это не в ее власти, ей казалось, будто у нее не получилось. Тикающие в тишине часы привели ее своим монотонным звуком в состояние, близкое к трансу. Поэтому стук в наружную дверь заставил Лайне резко подскочить. Она со страхом открыла дверь. В настоящее время казалось, будто каждый стук в дверь приносит неприятный сюрприз. Поэтому Лайне не слишком удивилась, когда Йоста представился.

– Что вам еще надо?

Йоста смущенно поежился.

– У нас есть несколько вопросов, в которых нам требуется помощь. В отделении.

Он замолчал, похоже, ожидая поток протестов. Но Лайне лишь кивнула и вышла за ним на лестницу.

– Вы не хотите сказать мужу, куда едете? – с удивлением спросил Йоста.

В ответ прозвучало краткое «нет», и он посмотрел на нее изучающим взглядом. На долю секунды Йоста задумался, не слишком ли сильно они прижали семью Хульт. Потом он вспомнил, что где-то в их запутанных семейных отношениях присутствуют убийца и исчезнувшая девушка. Тяжелая дубовая дверь захлопнулась за ними, и Лайне, подобно японской жене, на несколько шагов позади него пошла к машине. Всю дорогу до отделения они ехали в тягостном молчании, прервавшемся лишь однажды, когда Лайне поинтересовалась, по-прежнему ли они удерживают ее сына. Йоста лишь кивнул, и остаток пути до Танумсхеде Лайне провела, неотрывно глядя на мелькавшие за окном пейзажи. Дело шло уже к вечеру, и солнце начало окрашивать поля в красный цвет. Но окружавшая красота ни одного из них особенно не волновала.

⁂

Увидев, как они входят в двери здания полиции, Патрик испытал облегчение. Все время, пока Йоста ездил туда и обратно, он нервно расхаживал перед допросной по коридору, сгорая от желания научиться читать мысли Якоба.