Проповедник

– О да. Он любил его. Я всегда знала, что была для Юханнеса временным развлечением, как бы мне ни хотелось чего-то другого. Но с Якобом дело обстояло иначе. Когда Габриэль уезжал, Юханнес часто прокрадывался к нам, чтобы посмотреть на него и поиграть с ним. До тех самых пор, пока Якоб не стал достаточно большим, чтобы суметь рассказать об этом, тогда ему пришлось прекратить, – с грустью сказала Лайне. – Он ненавидел смотреть, как брат воспитывает его первенца, но он не был готов бросить ту жизнь, которую вел. И также не был готов бросить Сольвейг, – нехотя признала она.

– А каково приходилось вам? – с сочувствием спросил Патрик. Она пожала плечами.

– Поначалу это был ад. Жить так близко к Юханнесу и Сольвейг, наблюдать за тем, как у них родились мальчики, братья Якоба. Но у меня был сын, а потом, много лет спустя, появилась Линда. Это может показаться неправдоподобным, но с годами я полюбила Габриэля. Не так, как любила Юханнеса, но, пожалуй, более реалистично. Юханнес был не из тех мужчин, с которыми можно жить и не погибнуть. Моя любовь к Габриэлю скучнее, но жить с ней легче, – сказала Лайне.

– Когда Якоб заболел, вы не боялись, что тайна раскроется? – спросил Патрик.

– Нет, тогда меня больше пугало другое, – резко ответила Лайне. – Если бы Якоб умер, ничто бы уже не имело значения, и меньше всего, кто его отец. – Потом ее голос смягчился. – Но Юханнес тогда так волновался. Он был в отчаянии от того, что Якоб болен, а он ничего не может сделать. Он не мог даже публично показать своего страха, не мог сидеть возле сына в больнице. Ему было тяжело. – Она погрузилась в далекие времена, но, вздрогнув, заставила себя вернуться в настоящее.

Йоста встал, чтобы долить себе кофе, и вопросительно поднял кофейник в сторону Патрика, который кивнул. Усевшись на место, Йоста спросил:

– Неужели действительно никто не догадывался или не знал? Вы никогда ни с кем не откровенничали?

Глаза Лайне помрачнели.

– Юханнес в минуту слабости рассказал о Якобе Сольвейг. При его жизни она не осмеливалась ничего предпринимать, но после смерти Юханнеса она сперва начала делать мелкие намеки, а потом, по мере того как истощалась ее касса, перешла к требованиям.

– Она занималась шантажом? – спросил Йоста.

– Да, я двадцать пять лет платила ей.

– Как вам удавалось, чтобы Габриэль ничего не замечал? Подозреваю, речь шла о крупных суммах?

– Мне приходилось нелегко. Но хотя Габриэль педантичен со счетами за поместье, по отношению ко мне он никогда скупости не проявлял, и я всегда получала деньги, если просила их на покупки и тому подобное и на домашнее хозяйство. Чтобы платить Сольвейг, я на всем экономила и бóльшую часть отдавала ей. – Она говорила с горечью, но в ее тоне чувствовалось нечто более сильное. – Но я полагаю, что теперь у меня нет иного выбора, кроме как рассказать все Габриэлю, после чего я, видимо, отделаюсь от проблемы с Сольвейг.

Она криво усмехнулась, но быстро вновь обрела серьезность и посмотрела Патрику в глаза.

– Если все это принесло что-то хорошее, так это то, что меня не особенно волнует, что скажет Габриэль, хотя это терзало меня тридцать пять лет. Важнее всего для меня Якоб и Линда, поэтому значение имеет только то, что с Якоба снято подозрение. Ведь я правильно понимаю, что это так? – требовательно произнесла она, устремив взгляд на них обоих.

– Да, похоже, так и есть, да.

– Почему же вы продолжаете держать его здесь? Я могу сейчас уйти и забрать Якоба с собой?

– Да, можете, – спокойно сказал Патрик. – Но мы все-таки хотели бы попросить вас об одной услуге. Якоб что-то знает обо всем этом, и для его же блага важно, чтобы он пообщался с нами. Побудьте с ним немного в той комнате и поговорите обо всем, но постарайтесь убедить его не утаивать то, что ему известно.

– Честно говоря, я его понимаю. – Лайне фыркнула. – Почему он должен помогать вам после того, как вы причинили ему и нашей семье столько вреда?

– Потому что чем быстрее мы разберемся с этим, тем быстрее вы все сможете перейти к нормальной жизни.

Патрику было трудно говорить убедительно, поскольку он не хотел рассказывать о результате анализа, показывавшего, что преступником является хоть и не Якоб, но все равно родственник Юханнеса. Эту козырную карту он не хотел пускать в ход без крайней необходимости. До тех пор пока оставалась надежда, что Лайне все-таки поверит его словам и внимет его увещеваниям. После недолгого ожидания он получил желаемое – Лайне кивнула.

– Я сделаю, что смогу. Но я не уверена, что вы правы. Я не думаю, чтобы Якоб знал об этом больше других.

– В таком случае это рано или поздно все равно выяснится, – сухо ответил он. – Идемте?

Она неторопливым шагом направилась к допросной.

– Почему ты не сказал о том, что Юханнеса убили? – сдвинув брови, спросил Патрика Йоста.

– Не знаю. – Патрик пожал плечами. – У меня такое ощущение, что чем больше перемешать этой парочке их представления, тем лучше. Якоб все равно расскажет Лайне, и есть надежда, что ее это тоже выведет из равновесия. И возможно, возможно, тогда нам удастся заставить кого-нибудь из них открыться.