Проповедник

Она сразу ощутила легкие угрызения совести за то, что весь день чувствовала себя такой довольной. С тех пор как уехали гости, установились тишина и покой, что позволило ей прохаживаться, разговаривая с дружком, который пинался изнутри, лежать, отдыхать и читать хорошую книгу. Она даже взобралась на холм Галербаккен и купила немного вкусной еды и солидный пакет сладостей. По поводу последнего ее немного мучила совесть. Акушерка строго подчеркивала, что сахар не является полезной добавкой к диете для беременных и что его употребление в больших количествах может привести к тому, что ребенок родится маленьким «сахарным наркоманом». Она, правда, пробормотала, что речь идет о довольно больших количествах, но ее слова тем не менее не выходили у Эрики из головы. Если добавить к этому еще висевший на холодильнике длинный список продуктов, которые есть нельзя, то иногда казалось, что родить здорового ребенка – невыполнимая задача. Некоторые рыбы были, например, категорически запрещены, а другие есть было можно, но максимум раз в неделю, что к тому же зависело от того, выловлены они в море или в озере… Не говоря уже о дилемме с сырами. Эрика обожала все виды сыра и запомнила, какие есть можно, а какие нет. К ее огорчению, сыры с плесенью попали в запретный список, и она уже видела галлюцинации на тему о том, какой пир с красным вином и сыром она закатит, как только бросит кормить грудью.

Она настолько погрузилась в мысли об оргиях с едой, что даже не услышала, как в дверь вошел Патрик. Он непроизвольно напугал ее так, что она чуть не лишилась чувств, и потребовалось довольно много времени, чтобы сердце вернулось к нормальному ритму.

– Господи, как ты меня напугал!

– Прости, я не нарочно. Я думал, ты слышала, как я вошел.

Он опустился рядом с ней на диван в гостиной, и она вздрогнула, увидев, как он выглядит.

– Но Патрик, у тебя совершенно серое лицо. Что-нибудь случилось? – Тут ее осенило. – Вы нашли ее? – Ее сердце сжало холодным стальным обручем.

Патрик отрицательно покачал головой.

– Нет.

Больше он ничего не сказал, и она спокойно ждала. Через несколько минут он, похоже, оказался в силах продолжить.

– Нет, мы ее не нашли. И такое ощущение, что мы сегодня отступили на несколько шагов назад.

Внезапно он наклонился вперед и уткнулся лицом в ладони. Эрика с трудом подвинулась ближе, обняла его и прислонилась щекой к его плечу. Она скорее чувствовала, чем слышала, как он беззвучно плачет.

– Черт побери, ей семнадцать лет. Представляешь? Семнадцать лет, и какой-то больной подлец считает, что может делать с ней все что угодно. Кто знает, что ей приходится выносить, пока мы бегаем, как проклятые некомпетентные идиоты, и ни фига не соображаем в том, чем занимаемся. Как мы, черт возьми, могли думать, что сумеем справиться с таким расследованием? Мы ведь обычно разбираемся с кражами велосипедов и тому подобным! Какой идиот мог доверить нам – мне! – руководить этим проклятым расследованием! – Он развел руками.

– Патрик, никто не смог бы действовать лучше! Как, по-твоему, получилось бы, если бы вам прислали группу из Гётеборга или что там тебе видится в качестве альтернативы? Они не знают здешней местности, не знают людей и как тут все работает. Они справились бы ничуть не лучше, а хуже. Потом вы ведь работали не одни, хотя я понимаю, что у тебя такое ощущение. Не забывай, что вместе с вами прочесыванием местности и прочим занималось несколько человек из Уддеваллы. Ты сам на днях говорил, как хорошо вы сотрудничали. Ты что, забыл?

Эрика говорила с ним, как с ребенком, но без снисходительности. Ей просто хотелось четко донести свою мысль, и у нее, похоже, получилось, поскольку Патрик немного успокоился, и она почувствовала, как его тело стало расслабляться.

– Да, ты, наверное, права, – нехотя признал Патрик. – Мы сделали все, что смогли, но просто возникает ощущение безнадежности. Время ускользает, и я вот сижу дома, а Йенни, возможно, именно в эту минуту умирает.

В его голосе опять зазвучала паника, и Эрика обняла его за плечи.

– Ш-ш, ты не можешь позволить себе так думать. – В ее тоне появились резкие нотки. – Тебе нельзя раскисать. Твоя обязанность перед ней и ее родителями сохранять холодную голову и продолжать работать дальше.

Он сидел молча, но Эрика видела, что он ее слушает.

– Ее родители сегодня звонили мне три раза. Вчера четыре. Думаешь, это вызвано тем, что они начинают отчаиваться?

– Нет, я так не думаю, – сказала Эрика. – Вероятно, они просто полагаются на то, что вы свою работу делаете. А сейчас твоя работа заключается в том, чтобы собрать силы перед еще одним рабочим днем завтра. Вы ничего не выиграете, если вконец себя загоните.

Патрик слабо улыбнулся, услышав от Эрики словно эхо собственных слов, сказанных Йосте. Может, он все-таки иногда знает, о чем говорит.