Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история

Совершенно аналогичный ход мысли мы находим и в книге Даниила. Она изображает царей как лиц наиболее подверженных такому пороку как «хюбрис». Навуходоносор теряет разум в наказание за свою гордыню, выразившуюся в похвальбе построенным им Вавилоном (Дан 4, 27). По мысли П. Нисканена в данном случае мы имеем очень близкую параллель с приведенной Геродотом историей Креза, наказанного богами за то, что он возомнил себя счастливейшим из смертных[479]. Валтасар, приказавший принести на пир священные сосуды из иерусалимского Храма и пивший из них вместе со своими женами и наложницами, также совершает «хюбрис» по отношению к Богу Израиля, в результате чего мгновенно следует «немесис» – «в ту же самую ночь Валтасар, царь халдейский, был убит» (Дан 5, 30). Характеристика Антиоха Епифана в 11 главе книги Даниила – стремление «поступать по своему произволу» (Дан 11, 36), непочитание «отеческих богов» и оскорбление Бога Израиля (Дан 11, 36–37), агрессивность и расточительство (Дан 11, 24) идеально укладываются в традиционную парадигму описания такого качества как «хюбрис» в его наиболее крайней степени. Соответственно, автор книги Даниила ожидает «немесис», божественной кары, которой Антиох не может избегнуть (Дан 11, 45).

Мы можем заключить, что многовековая политика мировых империй является ярким проявлением такого качества как «хюбрис». Самопревозношение себя как сакральных правителей, претензии на всемирное господство, введение одних религий в качестве обязательных и запрещение других, ведение крупномасштабных войн, массовые перемещения населения, превращение свободных людей в рабов царя и имперской аристократии – все это может быть охарактеризовано как «хюбрис», сочетание гордыни с нарушением естественных прав человека и законов Бога. Соответственно, в конце концов за «хюбрис» следует «немесис», возмездие, выразившееся в крушении всех мировых империй и уничтожении самодержавной, имперской формы господства в человеческом обществе.

Книга Даниила противопоставляет всемирный суверенитет Бога всемирной власти мировых империй. Но, как видно, именно мировые империи зачастую апеллировали к себе как к легитимным представителям Бога на земле. Так в чем же принципиальная разница между властью Бога и властью мировых монархов, заявляющих о своих божественных прерогативах? Дело состоит в том, что в древнееврейской религии царство Бога в определенный момент получило осмысление, принципиально отличающееся от того, которое было характерно для идеологии мировых империй. С одной стороны, оно получило характер невидимой небесной – и поэтому абсолютной – реальности, нисколько не зависящей от течения человеческих дел и падения и возвышения империй. Как отмечает Ш. Астер, Исаия, полемизируя с ассирийской имперской идеологией, «определяет власть Господа как превосходящую человеческую и земную власть, что таким образом позволяет ему разделять власть Бога и относительную политическую и военную слабость народа Божьего. В отличие от власти Ашшура, власть Бога не выражается в физической военной силе. У царства Ашшура есть tamšilu, земной аналог в качестве земной империи. Царство Господа не имеет подобного аналога. Это разделение позволяет Исаие развить следующую критическую идею – о том, что Господь есть универсальный правитель»[480].

Бог, по мысли авторов библейских книг, всегда является универсальным сувереном, и следование Его законам и послушание Его воле является безоговорочным этическим требованием, адресованным всем людям. В этом смысле суверенная власть Бога, следование данным Им морально-этическим императивам, освобождает человека от власти земных правителей и тиранов. Позднее Иосиф Флавий охарактеризует этот взгляд как позицию зелотов, последователей Иуды Галилеянина, в учении которых он приобрел радикальный и воинственный характер: «Родоначальником четвертой философской школы стал галилеянин Иуда. Приверженцы этой секты во всем прочем примыкают к учению фарисеев. Зато у них замечается ничем не сдерживаемая любовь к свободе. Единственным руководителем и владыкою своим они считают Господа Бога.

Идти на смерть они считают за ничто, равно как презирают смерть друзей и родственников, лишь бы не признавать над собою главенства человека»[481]. Наконец, уже в эпоху раннего христианства автор Апокалипсиса бросает вызов римскому императорскому культу, понимая в качестве единственного императора христианской общины Иисуса Христа[482], который есть истинный dominus et deus (Ин 20, 28), в отличие от присвоившего себе этот титул императора Домициана.

Примечательно, что данный комплекс идей снова сближает древнееврейскую мысль с античной традицией. Так, тему божественных законов, следование которым требуется от человека даже в том случае, если государственный закон угрожает ему за это смертью, мы находим в «Антигоне» Софокла. Антигона, дочь фиванского царя Эдипа и Иокасты, несмотря на запрет царя Креонта, предает земле тело своего брата Полиника, погибшего в междоусобной войне.