Пророчество

– Точно, не баба она, прости. Это ты – баба, Юрчик-огурчик! Самому смелости не хватает меня послать, так мамкой прикрываешься. Обещал он, что я завтра буду, сказал, чтоб ждала! Да подавись ты!

Ярость и отчаяние, скопившиеся в измученном теле, рвались наружу. Внезапно даже захотелось поблагодарить брата: дал повод выплеснуть злость. Хотя он это вряд ли заслуживал. Сергей резко развернулся, задев бедром край столешницы, миновал коридор, гостиную, где племяшки по-прежнему демонстративно таращились в телевизор, и толкнул дверь комнаты, в которой спал. Подхватив с пола тощий рюкзак, в котором находилось все его имущество – смена белья, мыло и зубная щетка, – он поспешно, чтобы побыстрей со всем этим покончить, направился в прихожую и начал обуваться.

Юрий, стоя в дверях кухни, молча наблюдал за ним. Однако радости или облегчения на его лице не было.

– Куда сорвался? – наконец спросил он.

– Ты же сам меня выставил. Собираюсь, как видишь.

Управившись со шнурками, Сергей натянул куртку, потом кепку, причем козырьком назад – словно хотел подчеркнуть, что ему на все плевать.

– Никто тебя не выгоняет. Утром поедешь, сейчас все равно уже ничего не ходит.

– А вот это, братец, пусть тебя не гребет. Спокойной ночи, привет семье, будь здоров! Спасибо за гостеприимство!

Уходя, Сергей хрястнул дверью. Знал, что ведет себя по-идиотски, но ничего не мог с собой поделать. Злоба на себя – а заодно и на весь свет – еще не выплеснулась до конца.

Будто и не было неожиданно ясного солнечного дня – стоял привычно хмурый мартовский вечер. Сергей поудобнее пристроил рюкзак на плечах, неторопливо застегнул куртку, развернул кепку козырьком куда положено, а затем, сделав всего несколько шагов, опустился на первую попавшуюся скамейку и втянул голову в плечи.

Идти в такое время и в самом деле было некуда и не к кому. В родное село ходили маршрутки, а пару раз в день – даже рейсовые автобусы. На автобусе дешевле, у него вполне хватит на билет, можно добраться до села. Но не сейчас, в девятом часу вечера.

Только теперь Горелый осознал, сколько проспал глубоким, полным скорби сном. Будто пытался отоспаться за все эти дни, начиная с позавчерашнего, когда, набрав домашний номер Андрея, услышал незнакомый мужской голос, который сухо и коротко произнес: «Его нет. Убили сегодня».

Скорбь скорбью, но можно было дождаться утра и на тахте у брата. Уже в который раз Горелый показал неведомо кому характер, а если уж честно – его отсутствие, и опять загнал себя в очередную ловушку.

Впрочем, выбраться из нее было не так уж сложно. Имелось целых три пути. Первый – вернуться, пробурчать невнятные извинения, закрыться в комнате, а с утра – на первый же транспорт, следующий в сторону Грузского. Тут не отвертишься, без суда и следствия нарисовался приговор: увязнуть в Грузском, сидеть и не рыпаться. Второй путь – то же самое, но без унизительного возвращения на территорию братца. Перекантоваться до утра на железнодорожном вокзале, а когда рассветет – на маршрутку или автобус, и прости-прощай, город Конотоп. Третий – самый простой: поймать у железнодорожного вокзала таксиста, который за деньги отвезет хоть в Грузское, хоть за сто километров, к российской границе, а за отдельную плату – переправит и через границу. Таких деловых мужичков в приграничном по статусу Конотопе пруд пруди. Вот только в свете последних событий туда, в Россию, ему не хотелось.

Второй путь не мог реализоваться из-за отсутствия финансового обеспечения. Вылетев из квартиры брата, Горелый об этом как-то не подумал. Первый, наиболее унизительный, путь предусматривал, что Юрий снабдит его деньгами на дорогу, а может, даже и на опохмел. Еще и порадуется, что не увидит блудного братца в ближайшей, а возможно, и в отдаленной перспективе. Горелый уже чуть было не двинулся обратно к подъезду, но передумал, снова уселся на скамейку и задумчиво поскреб давно не бритый подбородок.

Действительно, вернуться, извиниться, переночевать, а утром попросить у брата еще немного взаймы – в его положении решение на сто процентов верное. Тем не менее в нынешнюю систему ценностей Горелого такое признание полного жизненного краха не вписывалось. Денег на такси тоже не наколдуешь. Или уж окончательно занять отведенное ему после колонии место в городском криминальном мире и ограбить какого-нибудь лоха, а лучше нескольких?

Горелый даже усмехнулся при этой мысли, признавая ее абсолютную нереализуемость. Оставалось тащиться пешком на вокзал, тусоваться там ночь напролет, а утром упрашивать какого-нибудь водителя маршрутки. Это тоже стыдно, но не до такой степени, как извиняться перед братом Юрием.

Остановившись на этом варианте, Сергей поднялся, поглубже засунул руки в карманы куртки и направился к вокзалу.

Дорога заняла окола часа.