Пророчество

Известных на весь мир Вольдемаров не нашлось, но именно так звали какого-то баварского барона, который якобы приходился Воле прадедом, а собственного деда он даже на фото не видел: бабушка уничтожила все следы своего послевоенного «греха».

Получивший имя в честь предка-аристократа, сам Воля особым благородством не отличался. После того как пала Берлинская стена, его отец неожиданно начал хлопотать о возвращении на историческую родину, даже разыскал каких-то дальних родичей в Германии и затеял с ними переписку. А Вольдемар тем временем шаг за шагом осваивал частное предпринимательство. Правда, этот путь с неизбежностью привел двадцатидвухлетнего кандидата в мастера спорта по пулевой стрельбе к связям с криминальным миром. К счастью, Воле удалось не только уцелеть в перестрелках лихих девяностых, но и с помощью отца, к тому времени благополучно перебравшегося на «фатерлянд», наладить бизнес-контакты с немецкими родственниками. Это фантастическое везение Воля пояснял исключительно наличием оригинального имени, даже придумал поговорку: «Воля волю притягивает».

Познакомившись с ним в процессе раскрутки какого-то убийства, Горелый, тогда еще действующий опер, нашел этому везению более рациональное объяснение. Вольдемар, в чьих жилах текла солидная доля немецкой крови, в отличие от братьев-славян, был острожен, хладнокровен и умерен в аппетитах. Он избегал ввязываться в сомнительные авантюры и даже в девяностые умудрялся ходить по самому краю, не пересекая красную черту. Слухи о нем бытовали разные, в частности, с Волей связывали ряд исчезновений и внезапных смертей таких же, как он, далеко не идеальных людей, а кое-кто из задержанных, не под протокол, делился воспоминаниями об этом суровом, а подчас и жестоком человеке. Вместе с тем он даже в критические моменты всегда готов был на время поступиться собственными интересами, если для того, чтобы защитить их, требовалось пойти на откровенный и не оправдываемый никакой логикой беспредел.

Зная это, Сергей, к тому времени проработавший в «убойном» отделе не больше года, не прислушался к более опытным коллегам и, несмотря на то что реальной необходимости в этом не было, вызвал Волю повесткой. Тот пришел из чистого любопытства – взглянуть, что это за нахал завелся в розыске. Сам допрос оказался ожидаемо коротким: Вольдемар аргументированно отмел свою причастность к каким бы то ни было кровавым разборкам, но после этого мужчины проговорили еще больше часа просто «за жизнь». В ходе этой беседы Сергей окончательно убедился в том, что пять лет разницы в возрасте – вещь существенная, и настолько, что порой они могут показаться целой эпохой.

Нельзя сказать, что с тех пор они подружились, как и нельзя утверждать, что Вольдемар был действующим криминальным авторитетом. На протяжении всей жизни он ни разу не был судим и, конечно же, не мотал срок. Максимум, что он провел за решеткой, – это сорок восемь часов в КПЗ, и то в ранней приблатненной молодости. Впоследствии Горелый и Воля время от времени встречались, хотя их отношения так и оставались непроясненными для обоих. Однажды они попытались разобраться с этим, но у них ничего не вышло, разошлись, так ни о чем и не договорившись. Однако Сергею было известно, какое влияние имеет Воля на многие процессы в бизнесовом и криминальном Конотопе, и, как только что выяснилось, он даже был в курсе проблем бывшего оперативника.

– Ну, будем здоровы!

Воля, не чокаясь, поднял свой стаканчик, сделал глоток и потянулся за лимоном, с любопытством наблюдая за тем, как Сергей давится коньяком, безуспешно пытаясь одним махом оприходовать свои сто пятьдесят. В конце концов Горелый поперхнулся и раскашлялся, а Воля, наклонившись вперед, постучал его кулаком по спине. Потом, заглянув в глаза, спросил как бы невзначай:

– Давно гуляешь, начальник?

– Третий день пошел.

– Я об этом. – Воля постучал ногтем по стаканчику.

– А… – Коньяк уже спасительной теплотой растекался по желудку. – Да… Нет, не очень…

– Я слышал про Шполу. Все слышали, – уточнил Вольдемар. – Считай, помянули мужика. И все равно они б его съели. Слишком правильный… был. У вас таких не любят.

– А у вас?

– И у нас такие не приживаются, – с легкостью согласился Воля, не уточняя, где это «у нас». – Слушай, не мое это дело, конечно, вы же с ним друзьями были… Завязывал бы ты с этим, начальник, а? Хотя бы ненадолго.

Горелый по-волчьи зыркнул из-под козырька на собеседника, произнес:

– Говоришь, искал меня? Совет хотел дать?

– Не только. Знаешь, как там все в реале закрутилось?

– Мне не докладывали.