Пророчество тьмы

Набросив на себя теплые вещи, они вышли на улицу. Свеса была самым близким городом к Рэкенским горам. Холодный ветер бушевал, нагоняя вьюгу, и уже ощущался свежим и легким покалыванием на щеках. Они уже близко. Осталось пересечь границу – и через пару дней они попадут в северную столицу. Юта запрыгнула в повозку и взяла поводья. Она должна была доставить их к пещере со входом на гору и вернуться обратно с одним из запряженных коней. Все забрались и поудобнее уселись на сене, что накидала на дно Илина.

– В светлый путь! – крикнула им напоследок хозяйка таверны.

Эвон радостно махал ей. Махал, пока не увидел за ее спиной силуэт человека, до этого сидевшего за столом внутри. Полный ненависти взгляд впивался в них, а безумная улыбка на лице не предвещала ничего хорошего.

– Куан… – прошептал он, и Юта вздернула поводья.

Кони быстро поскакали вдаль.

Глава 16. Юриэль

Юри никогда не врала Соно. Просто понимала, что он рано или поздно все узнает. От ниджая ничего не скроешь: Хикаро научил его читать людей. Но ей хотелось быть для него загадкой, поэтому каждый свой рассказ она эмоционально приукрашивала. А иногда, наоборот, что-нибудь умалчивала или недоговаривала, надеясь, что Соно заинтересуется и попробует узнать ее чуть лучше. Но ниджай всегда находил дела поважнее, чем болтать или сплетничать о других членах клана, обсуждать ее здоровье и удачные тренировки с учителем. Тогда Юри отстранилась, окончательно решив обойтись без его помощи и поддержки.

Ниджай был закрытым, и как бы Юри ни старалась, близки они стали только после смерти Хикаро. Тогда он пообещал не бросать Юри и всегда быть рядом. Он начал заботиться о ней, переживать и помогать. Каждый вечер заходил разжигать очаг и вместо учителя садился рядом, чтобы вместе поужинать. Юри без умолку рассказывала ему о своем дне, а он молча выслушивал, иногда давая советы. Соно стал ей близким другом и, заменив Хикаро, помог выжить в «Или», не потеряв себя.

Но стоило покинуть клан, как все изменилось. Изменилась она. Ее цели стали другими, как казалось ей самой, верными. Юри потеряла отца, которого убили сектанты, потеряла брата, который стал правителем страны, избавившись от королевской семьи. Сиаф запуталась в своих снах, переставших отвечать на ее вопросы. Она не знала, что делать дальше, как помочь Юстину и отомстить Ренрису. К тому же она не понимала, какие цели преследует Соно. Тогда, на корабле, он сказал, будто жаждет спасения. Хочет остановить клан и помочь детям, которых воруют наемники. Ниджай преследовал благую цель, но что-то настораживало Юри. Он никогда не рассказывал ей о прошлом, умалчивал о родителях и не делился мыслями, что, будто улей, роились в его голове. Все эти дни он был насторожен и немногословен. Впрочем, как обычно, но сейчас Юри чувствовала напряжение, исходившее от него сокрушительной волной. Ей очень хотелось с ним поговорить, но ему, кажется, она была не нужна, раз между ней и молчанием он выбирал второе. Сиаф чувствовала, как под ногами трещит земля. Медленно разрушается и превращается в пропасть, на другой стороне которой стоял ниджай.

Ночью, когда они не спали, охраняя Далию и Эвона, Юри подумала, будто они сблизились вновь. Ниджай напомнил, что она не одна, и, крепко сжав в своих объятиях, подарил спокойствие, в котором она так нуждалась. Ей хотелось остаться рядом и, сидя всю ночь на земле, любоваться звездами. Они смогли ненадолго отвлечься и вспомнить Хикаро, который отругал бы их за безрассудство, но похвалил бы за стремления и новый, проложенный ими самими путь. Той ночью Юри опять стала счастливой, стоило шершавой ладони Соно коснуться ее рук. Он гладил и обнимал ее, как только с ее лица уходила улыбка. Но этого всего казалось мало. Юри так и не узнала его план, теряя желание рассказать о своем. Уставшие и измотанные, они быстро уснули, и Юри увидела сон, который впервые не смогла истолковать.

Не верь тому, что видишь ты.
Пусть распускаются цветы,
Что ядом пчел опылены
И тьмой густой окутаны.

Всему придет конец, мой друг.

Любовь страданьем станет вдруг,
А тот, кто приласкал бутон,
Падет от нежных теплых рук.

Свет станет тьмой, и злом, и болью.

И как бы было нелегко,
Ты не смотри в глаза изгою,
Что раньше был нужней всего.

Приняв объятья пустоты,

Пройдет вся боль, уйдут мечты.
Не верь тому, что видишь ты,
Пусть увядают все цветы.

Мужской низкий, хриплый голос пел ей, пока она стояла, окруженная темнотой. Едкий запах цветов, который заполнил Эверок, смешался с кровью. Юри кричала, звала того, кто пел, просила выйти, забыв о том, что во снах никто и никогда ее не слышит.