Пророк

Маркусу не хватало размаха для того, чтобы нанести достаточно сильный удар, который заставил бы Янсена ослабить захват. Во всяком случае, ни ногами, ни руками ударить не удавалось. Однако оружием может стать что угодно…

Много лет назад он прочитал, что человек обладает короткими челюстями с мощными жевательными мышцами и тупыми, в форме зубила, резцами. Вспомнив эту строчку из книги, он вонзил зубы глубоко в щеку Янсена и изо всех сил сжал челюсти.

Враг вскрикнул и невольно ослабил руки. Во рту у Маркуса появился мерзкий соленый привкус, отдающий металлом, и он выплюнул кусок плоти, одновременно втянув в легкие воздух.

Янсен отступил назад, схватившись обеими руками за лицо, и оказался на краю крыши лифта. Маркус не колебался ни секунды: сунул руку во внутренний карман и выхватил «ЗИГ‐зауэр».

Получив по пуле в обе коленные чашечки, Янсен рухнул на металлическую поверхность. Выстрелы прозвучали в шахте подобно раскатам грома. Уши заложило. В воздухе запахло порохом.

Янсен в агонии крутился у него под ногами, и Маркус вытер рубашкой окровавленный рот.

– Это тебе за меня. А вот это – за Васкес.

Он всадил еще одну пулю в голову Янсена, спихнул тело вниз и посмотрел, как оно крутится в темноте, исчезая в глубине шахты. Через несколько секунд раздался чавкающий удар.

Маркус нагнулся, выключил режим проверки лифта и шагнул на двадцать второй этаж. Нажав кнопку вызова лифта, подождал, пока тот поднимется. Двери с тихим звонком открылись.

Эндрю осмотрел Маркуса с головы до ног, оценивая его травмы и кровавые пятна на лице, и спросил:

– Что так долго?

130

Лифт выходил на большую застекленную лестничную площадку. Дверь была отперта, и вверх, к еще одному маленькому белому лифту, вело несколько ступенек. Напарники забрались в кабину с оружием на изготовку, поднялись еще выше и шагнули в темный холл с четырьмя высокими окнами, крест‐накрест перекрытыми мощными деревянными балками.

К Небесной часовне снова нужно было подниматься – по узкой, покрытой серым ковролином лестнице между красно‐золотистыми стенами. Ступеньки плавным изгибом выводили к святилищу. Помещение было выдержано в спокойных тонах: розовом, золотом, голубом и кремовом, – создававших атмосферу утонченности и покоя. Пять рыдающих жертв женского пола, привязанных к скамейкам в концах лучей грубо намалеванной пентаграммы, ауру благости разрушали напрочь.

Маркус обвел взглядом комнату, держа наготове «ЗИГ‐зауэр», однако никаких следов Пророка не обнаружил. Мог ли Конлан незаметно проскользнуть мимо них? С другой стороны, с него сталось бы уговорить кого‐то из сообщников на выполнение грязной работы.

В центре пентаграммы лежал привязанный к скамье мальчик. Кожаные путы удерживали его руки и ноги, а черная драпировка свисала со скамейки до самого пола, создавая впечатление мрачного жертвенного алтаря. Пустой взгляд Бенджамина был устремлен вверх, в купол.

В воздухе висела вонь горючей жидкости. Пахло гораздо сильнее, чем на местах преступления, где Маркусу уже довелось побывать. Часовню залили так, что она превратилась в настоящую пороховую бочку. Брось спичку, и все в этом зале превратятся в пепел.

В чем смысл? Выходит, Конлан планировал таким образом убить и мальчика?.. Впрочем, ни одно из его действий и раньше не поддавалось разумному, логичному объяснению. «Такова природа безумия», – подумал Маркус, вспомнив элегантный антикварный магазин и пыточную камеру в подвале. Магазин походил на своего хозяина: сильный характер и очарование снаружи, тьма внутри.

Маркус вдруг осознал значение тех вещей, что нашел в подвале лавки: картонной коробки и мотка проволоки. В коробку было упаковано дистанционное устройство, передающее команду с портативной рации на запал. Такими пользуются устроители шоу с фейерверками. Когда через проволоку, содержащую нихром, пройдет электрический ток, проволока раскалится, и раскалится настолько, что горючая жидкость вспыхнет.

Связав в одну цепь дистанционный воспламенитель и нихромовую проволоку, Пророк подожжет часовню откуда угодно, лишь бы это место было в пределах действия сигнала.

131

Попытки снять наручники успеха не принесли, Шоуфилд только растер до крови обе руки и понял, что спасение семьи придется доверить Маркусу. Тот определенно производил впечатление человека, способного выручить его детей.

Отчасти он даже обрадовался такому исходу. Он хотел стать героем, вырвать семью из лап Пророка – и в то же время боялся столкновения с ним. Чувствуя себя обессиленным и пустым, Шоуфилд прижался щекой к холодному окну и заплакал. Ледяная поверхность стекла хотя бы приносила какие‐то ощущения помимо боли и тоски.

Открыв глаза, он вытер слезы рукавом синего комбинезона и бросил взгляд на Дейли‐центр. Сквозь падающий снег было видно, что в нише перед входом в вестибюль кто‐то стоит, и сердце Шоуфилда дало мгновенный сбой.

Стоять там мог лишь один человек – Пророк, демон, разрушивший его жизнь; возможно, его отец. Теперь наконец, ясно, что надо делать. Итак, не исключено, что, в конце концов, он все‐таки станет героем.