Пророк

— Мрак привёл пришельцев и засеял ими наш мир. Пришельцы стали убивать нашу паству, жать нашу плоть и кровь, чтобы самим кормиться. Мы защищались, но нас было несоизмеримо мало. Рати, полчища, орды прокатывались тут и там, как саранча, ничего после себя не оставляя. Тогда Высокий велел одарить лучших из лучших, чтобы они стали равными нам и сражались бок о бок. Мы взяли их — неразумных детей — подняли до небес и вскормили своим молоком. Сильные из сильных, они стали овчарками для наших пастбищ. Демоны дрогнули, ощутив нашу силу, но Мрак не внял. Ярился пуще прежнего, испускал ядовитые шипы, отравлял и искажал. То, что было наше, делал своим. Но оно не живо, безвольно, не утоляло жажду и только воспаляло её больше. До крайности!

Мрак измыслил самую гнусную месть: пробраться в дом Высокого, соблазнить его непутёвое чадо, возвести на Небесный престол дух неправедный, а праведный заковать в цепи, заключить в недра и убить.

Сражались мы долго, сражались мы тщетно. Не знали мы о напасти, что таилась среди нас. Братской крови напился Мрак, любовь в ненависть обратил. Гремела последняя битва, и закрывал нас Высокий грудью. Устрашился Мрак, уполз Мрак зализать чудовищные раны, собирать новых приспешников, придумать новый план. Но шипы зла поразили Высокого, ослабив предательством и отравив безутешным отцовским горем. Он ушёл, оставив нас сиротами без вождя. Благославенный град — мёртвым, Небесный престол — пустым. Мы рассеялись в горе и страхе, уступили пастве, оставив её на страже вместо себя.

Заунывная речь длилась так долго, что усыпила даже меня. Я не выдержала и ещё раз обратилась к Гэвину:

— Ведь Микаш сможет, да?..

— Он всё сможет, — ответил мне другой, более молодой и бодрый голос.

Я вздрогнула и повернула голову в противоположную сторону. Рядом со мной сидел высокий человек в холщовом балахоне. Его лицо скрывала круглая белая маска с тремя красными полосами, будто царапинами от когтей. Из-под неё выбивались чёрные волосы. Полыхали небесной синевой глаза в прорезях.

Я протянула к нему руки. Это сон? Грёза рехнувшегося от всего происходящего разума?

— Кто ты?

— А ты не догадываешься? — такие знакомые властные нотки, приправленные бархатной хрипотцой. Этот запах сладкого морозного утра, аж щёки щиплет. Насмешливые повадки, скрывающие горечь глубоко внутри. Он перехватил мои ладони и по-дружески сжал. На глаза навернулись слёзы. — Демон, злой дух или такая же заблудшая душа, которая не может отыскать путь домой. Выбирай, что нравится.

— Безликий, я… — к горлу подступил ком. — Ты пришёл! После всех этих лет, после всего, что было. Я же отчаялась, якшалась с единоверцами, предавала своих, теряла веру. Разве ты можешь меня простить?

— Я никогда на тебя не обижался, — он вытер мои щёки большими пальцами, совсем как тогда в Хельхейме. — Пожалуйста, только не слёзы. Всегда чувствую себя гадко, особенно когда знаю, что виноват в них я.

— Где ты был?

— Там, — он указал наверх, — здесь, — обвёл пространство вокруг. — Но главным образом вот тут, — он коснулся моей груди, где билось сердце.

— И ты вот так запросто позволял мне творить все эти безумства?

— Нет, я творил их вместе с тобой: отчаивался, угрожал Гэвину и дерзил Жерарду, лечил Ферранте и наставлял Хлою, сжимал телепатическими клещами головы насильников и спасал единоверцев через тайный ход. Думаешь, тебе бы удалось отыскать его и открыть без моей помощи?

— Но зачем? Зачем помогать тем, кто воюет с твоим орденом? — недоумевала я.

— Поначалу, как и тебе, было любопытно. Они — нечто новое для нашего мира. Я изучал их через тебя, пробовал понять.

— И как, понял?

— Вполне, иначе бы не отпустил.

— То есть у меня не было ни воли, ни выбора?

— Отчего же, будь на то моя воля, ты бы никогда не связалась с этим безумцем, — он кивнул на Жерарда, который вернулся на сцену, чтобы поблагодарить Джурию за выступление и пригласить Торми. — И вышла бы замуж за Микаша. Но ты решаешь сама, я могу только поднимать тебя к небесам и закрывать своими крыльями, когда ты просишь.

— Я прошу? Даже теперь?

— Каждый миг.

Я вздохнула и отвернулась, не совладав с чувствами. Столько времени, столько переживаний, столько усилий потрачено на поиски того, кто всегда был рядом!

— Я пронзающее время око, я вижу ваше будущее во мгле! — Торми закрыла глаза и, запрокинув голову, начала вещать глубоким грудным голосом. — То, что было, повторится вновь. Сотрясётся твердь, прольются кровью небеса, из искры разгорится пламя, весь мир охватит чудовищный пожар, и живые позавидуют мёртвым!

Если от речей Джурии лорды зевали, то сейчас просто посмеивались. Если бы рядом не было Безликого, я бы разволновалась, как бы не случилось какой беды, ведь меня отправляли на заклание последней, когда всеобщее раздражение достигнет апогея. Но с ним: уверенным и насмешливым — страх отступил.

Безликий вальяжно развалился на каменном сиденье, закинув ногу на ногу.

— Многомудрые тётушки в своём репертуаре. Всё бы им стращать байками о светопреставлении. В них же давно никто не верит!

— Конца света не будет? — с надеждой спросила я.