Пророк

— Хочешь бросить? — спросила я, положив руку ему на плечо. Если откажется, то я не буду настаивать. Не стоит оно таких мучений.

— Нет, — он поднял голову, его голос звучал глухо и отчуждённо. — Ты права, я должен туда пойти и пересилить свой страх.

— Тогда, может, наешься до приёма?

— Так будет лучше, — безучастно ответил он.

— Раз ты такой молодец, давай поскорее ляжем спать. Завтра рано утром для тебя будет сюрприз, — я поцеловала его в макушку и забрала злосчастные приборы, чтобы он смог нормально поесть.

Утром мы отправились в купальню. От дома Микаша до длинного, облицованного лазурной мозаикой, здания с маленькими круглыми окошками, было рукой подать. Я договорилась со служащими заранее. Для нас приготовили большую кабинку, закрытую со всех сторон досчатыми перегородками. Внутри её заполнил густой пар, поднимавшийся от круглого деревянного чана. Люцио свёл меня с артелью целителей, которые делали лучшие снадобья в городе. Я вылила в воду купленный у них расслабляющий настой. Пахнуло терпким можжевельником, горькой полынью и сладкой липой.

— Раздевайся! — я подмигнула Микашу.

Он покорно снял жилетку и рубаху, перекинул их через перегородку, завозился с завязками на штанах. В мокрой дымке накаченное тело выглядело ещё более соблазнительным, манило прикоснуться, почувствовать под пальцами бороздки шрамов и твёрдые мускулы. Я глотнула ртом мокрый воздух, смягчая пересохшее горло. Микаш плавно опустился в чан, стараясь не выплеснуть воду и не обрызгать меня. Я тоже сняла верхнюю одежду и осталась в одной камизе. Микаш задумчиво наблюдал, как я доставала из корзины туески с мазями и фиалы с маслами. Он встрепенулся, только когда я закрыла ему глаза чёрной повязкой.

— Что ты задумала? — он протянул ко мне мокрые руки.

Я их поймала и приложила к щекам.

— Ты же умеешь читать по аурам в темноте.

— Без твоих мыслей для меня белый день кромешней ночи.

Как отчаянно он это сказал!

— Разве не интересней, когда девушка загадочна и полна неожиданностей?

— Это как кататься с ледяных горок. Никогда не знаешь, когда наскочишь на бугор, перевернёшься и разобьёшь голову.

— Мне твоя голова целая нужна, — я со смехом поцеловала его, щекоча языком его верхнее нёбо. Когда оторвалась, он дышал тяжело и уже не сопротивлялся. — Тебе понравится — обещаю!

Он откинулся на стенку чана. Я устроилась сзади него и принялась разминать его забившиеся мышцы на спине, под лопатками, на плечах и на шее. Шандор рассказывал, что больше всего напряжение скапливается именно там. Чувствовались жёсткие уплотнения. Вначале легко и поверхностно — разогреть, пар открывает поры. Пальцы уже сводило от натуги, дышать стало тяжело, но я не сдавалась. Твёрдые комочки смягчались и сглаживались. Микаш терпел молча, хотя порой я ощущала волну неприятных эмоций, когда задевала болезненные места. Мышцы будто натягивались струной и расслаблялись, так я понимала, что делаю всё правильно.

— Тебе нравится? — спросила я, добравшись уже до его затылка и почти закончив. — Должно стать легче, тело более подвижное, а голова светлая и ощущения такие… будто летишь.

Так чувствовала себя я после работы Шандора. Сравниться с ним вряд ли выйдет. Лишь бы не навредить.

— М-м-м, хорошо, — он еле шевелил языком. — Но не нужно мне прислуживать.

Я откупорила фиал с терпким эфирным маслом розмарина и сладким лаванды, смешала их на ладони и втёрла в распаренную спину Микаша.

— Меня всю жизнь учили прислуживать мужу, и неважно, что он меня не полюбит или окажется мерзавцем. Потому я сбежала. Хотела принять мужскую долю, но не смогла. Не мужчина я. Думала, что и не женщина, но ты во мне это разбудил. Так почему теперь не принимаешь мою заботу, ведь мне так хочется тебе её отдать!

Микаш всхлипнул и снова расслабился. Я смазала рубцы на плечах мазью, чтобы смягчить.

— Я недостоин, — едва слышно выдохнул Микаш.

Я обошла чан, упёрла руки в бока и заглянула Микашу в лицо. Почему судьба наградила меня таким упрямцем? Почему так тянет в груди от одного взгляда на него? Я перегнулась через бортик и впилась в жёсткие губы. Не ожидала, что Микаш потащит меня к себе и сорвёт промокшую камизу. Будет целовать и поглаживать, разбрызгивая воду из чана по плиточному полу, пока я не перестану соображать, что происходит.

Перед приёмом я навестила Торми. Наша комната принадлежала ей одной, так как Джурия уехала искать родственников, а я жила у Микаша.

— Никак им не надышишься? — усмехнулась Торми.

— Можешь сделать что-нибудь с моими волосами? — попросила я, улыбаясь.

Денег на парикмахера не осталось, а Торми умела выглядеть если не роскошно, то хотя бы пристойно при совсем скудных средствах, и с удовольствием соглашалась помочь. Она приподняла мои волосы и заколола их шпильками в высокую причёску, украсив её живыми незабудками. Вышло миленько и к платью подходило.

Торми потянулась за мукой, которой заменяли дорогую пудру.

— Не стоит. Твои волосы и так выглядят припудренными, а если какой шутник обольёт водой — не опозоришься.

Мы вместе рассмеялись.