Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

«Я пообещала, что вы будете чувствовать себя свободным во дворце, что сможете выполнять все свои желания. Я не отказываюсь от своих слов, даже если в чём-то это может пойти мне в ущерб. Должна признаться, по многим причинам я недолюбливаю человека, которого вы захотели приблизить к себе, но это было ваше решение, и я не буду с ним спорить. Можете не стеснять себя».

На этот раз ответное послание пришлось ждать дольше. Лишь развернув его, принцесса поняла, почему: оно было гораздо длиннее предыдущего, и, очевидно, Онхонто понадобилось много времени, чтобы составить его. Он всегда очень долго писал письма, однако результат превосходил все ожидания: читая их, сложно было поверить, что автором был чужеземец, в устной речи неимоверно коверкающий все слова. На бумаге он почти не делал ошибок, слог его отличался изяществом, а почерк — удивительной красотой.

«Госпожа, возможно, я неверно понял ваше желание, — писал он. — Вы хотели, чтобы я выбрал себе слуг, я же хотел найти друга. Но друзей не может быть много. Почувствовав, по некоторым причинам, расположение к Хайнэ Санье, я перестал думать о том, что должен выбрать ещё кого-то, и просто наслаждался талантами ваших подданных, не запоминая их имён. Поэтому, боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу и назвать ещё нескольких человек. Простите меня».

— По некоторым причинам, — повторила принцесса, не отрывая взгляда от послания. — По некоторым причинам.

«Хорошо, пусть будет так, — ответила она через несколько минут. — Пусть Хайнэ Санья будет вам другом, а слуг я выберу для вас сама».

Она приказала отнести письмо, не ожидая от Онхонто какого-то ответа, однако ответ, к её удивлению, последовал.

«Госпожа, вы сказали, что готовы выполнить любое моё желание. Я осмелюсь попросить вас только об одном: позвольте мне не надевать в присутствии Хайнэ Саньи маску».

Принцесса вздрогнула; бумага чуть было не выпала из её рук.

 «Это нарушение традиции, — написала она, внутренне дрожа от изумления и ярости. — Никому не позволено видеть ваше лицо. Чем Хайнэ Санья заслужил такую честь? Вы ведь пока что даже не имели времени, чтобы пообщаться с ним наедине».

Она быстро запечатала послание и кликнула слуг более раздражённым голосом, чем раньше.

На этот раз ответа она ожидала с сильным нетерпением. Он снова опаздывал, и принцесса решила было, что её ожидает длинное послание, в котором Онохнто подробно перечисляет все достоинства калеки, однако ошиблась: письмо состояло из пары фраз.

«Госпожа, в моей стране человеку, которого ты хочешь видеть своим другом, было принято преподносить самое дорогое, что у тебя есть. Возможность видеть моё лицо — это единственное, что я могу подарить Хайнэ, больше у меня ничего нет».

Все слова были  выведены кистью очень старательно, как у прилежного школьника, и в то же время была в этом почерке такая неуловимая лёгкость, какой никогда не встретишь у самого лучшего каллиграфа или переписчика, в совершенстве выполняющего свою работу.

Принцесса пробежала послание взглядом ещё раз, и ещё, и ещё.

Наконец, она отложила его с шумным вздохом и откинулась головой на подушки.

Вслед за яростью она ощутила какую-то странную растерянность — и с этим человеком, которого она выбрала себе в мужья, всегда было так. Она не понимала его, он приводил её в недоумение, в замешательство, и в то же время странным образом успокаивал.