Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

— Да, — проговорил Хайнэ, низко опустил голову. — Но всё же я не думаю, что вы ненавидите меня так сильно, как пытаетесь убедить меня и себя. Я знаю, что вы искренне хотели бы мне помочь. Я верю в это. Вот, например, сегодня, когда вы убеждали меня поговорить с Сорэ Саньей…

Астанико злобно расхохотался.

— А вам не пришло в голову, что я, может быть, пытаюсь заманить вас в ловушку? — язвительно поинтересовался он. — Что, если я специально отвёл вас в место, которое прослушивается, чтобы вы предложили Сорэ Санье солгать на суде, и тем самым скомпрометировали себя? Что, если вы оказались спасены только благодарю глупости этого самодовольного идиота, которой не дал вам произнести и слова?

Слова эти казались вполне логичными, и именно эта логичность убила в Хайнэ последнюю надежду.

— Что ж, в таком случае, нам, наверное, больше не о чем разговаривать, — равнодушно, без злобы, проговорил он и поднялся на ноги, опираясь на свою трость.

Он заковылял к дверям, но Главный Астролог неожиданно бросился вслед за ним и, схватив за плечи, развернул к себе лицом.

— Стойте, Хайнэ, — проговорил он, тяжело дыша, и внезапно со всей силы прижал его к себе. — Я вас люблю.

Хайнэ застыл в его объятиях, как громом поражённый.

— Вы глупы, наивны, инфантильны и не видите ничего, кроме собственных страданий из-за уродливой внешности, — продолжил Астанико. — И всё-таки я вас люблю! Вы мой единственный друг. Единственный человек, который разглядел во мне что-то хорошее. Все остальные считают, что я подлец, и клянусь, они совершенно правы: я подлец! Если бы только знали, сколько в моей голове всего подлого: и ненависти, и интриг, и честолюбивых планов. Все остальные видят эти интриги, как будто они у меня на лице написаны, и кто-то презирает меня, а кто-то, кому я удобен, подыгрывает, и только вы со своей наивностью поверили, что за всем этим стоят какие-то порывы души и прочие романтические, прекрасные эмоции! О, как я люблю вас за это, будь это даже двести тысяч раз неправда!

Хайнэ не мог ничего сказать: его душили слёзы.

— Вот видите, — наконец, проговорил он, обнимая его. — Я всё-таки был прав. Вы хороший человек, даже если сами в это не верите, лучше многих…

— Спасите меня, — вдруг проскрежетал зубами Астанико. — Поверьте мне!

— Верил, верю и буду верить, — пообещал Хайнэ, всё-таки не удержавшись от слёз.

— Поверьте мне тогда, когда ничто не будет к этому располагать, и когда на кону будет вся ваша жизнь! — закричал Астанико с внезапной страстью.

Хайнэ отстранился от него, испытав какое-то странное, неприятное предчувствие.

— Что вы имеете в виду? — пробормотал он.

— Скажите мне, где вы храните учение Милосердного! Я ведь знаю, что оно у вас есть! — Глаза Астанико горели каким-то странным, безумным огнём. — У вас в доме всё равно будет произведён обыск, так вот доверьтесь мне и скажите, где вы храните книги, с тем, чтобы я поехал их и перепрятал в надёжное место!

Хайнэ похолодел; в груди у него всё сжалось от ужаса.

— Что, ненадолго хватило вашей веры в мои добрые чувства? — зло рассмеялся Астанико. — Конечно, все вы такие. Готовы любить и верить, только если вам лично ничто не угрожает.

Он отвернулся, сделав такое движение тыльной стороной руки, как будто утирал слёзы.

Хайнэ чувствовал растерянность, переходящую в глубокое отчаяние.

— Почему вы сделали такой вывод… что у меня есть эта книга? — только и смог пробормотать он, не в силах решиться на отчаянный шаг.

— Полноте, Хайнэ, да вы ведь просто сыплете цитатами из неё! — воскликнул Астанико с прежним своим раздражением. — Любому, кто читал её, станет ясно, откуда все эти ваши идеи, а я читал, разумеется, читал!

«Он действительно читал учение Милосердного! — вспыхнуло в голове у Хайнэ. — Я был прав…»

Колебания, разрывавшие его, становились всё более мучительными.

«Он прав, — с мучением думал он. — Чего будут стоить мои слова, если я не докажу их на деле, если не поставлю на кон собственную жизнь? Манью говорил мне, что моя вера ничего не стоит, а я ещё не мог понять, почему это так…»

— Ладно, Хайнэ, вы, конечно же, совершенно правы, не доверяя мне, — вдруг сказал Астанико совершенно спокойным, холодным тоном. — На самом деле, мне просто было любопытно, решитесь ли вы на это откровенное безумство — передать себя в руки человека, который уже доказал, что способен на любую подлость. Спросите у вашей сестры, если не верите. Я вам объявил свои доводы и не думайте, что я солгал. Помимо этой странной, необъяснимой антипатии к вам лично, у меня есть и более логичные и разумные причины для того, чтобы погубить вас, которые согласуются с некоторыми другими моими интересами. Разумеется, я использовал бы найденные у вас дома улики против вас, если бы вы имели неосторожность сообщить мне их местонахождение.  Жаль, что вы оказались менее глупы и доверчивы, чем я предполагал, но, с другой стороны, этот факт пополнит копилку моих наблюдений над человеческой натурой. Я не люблю ошибаться, но это бывает весьма полезно.

С этими словами Астанико пожал плечами и принялся подбирать разбросанные по полу книги.