Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

Он положил ребёнка в колыбель, и тот вскоре снова уснул. Жизнь вернулась в своё привычное русло — Хатори помог Хайнэ искупаться и переодеться, отнёс его в постель, а после вернулся в собственную спальню.

Наутро Иннин, узнав о возвращении брата, позвала его к себе.

Хайнэ нашёл в её внешности следы усталости и серьёзного потрясения, однако голос у неё был бодрым.

— Хатори сказал мне, что ты с ним уже познакомился и согласился с тем, что он выглядит, как настоящий Санья. Теперь основная проблема — выбрать для него имя. Если честно, у меня пока что никаких вариантов, но у нас есть ещё почти два месяца, в течение которых ребёнок может продолжать оставаться безымянным… — весело болтала Иннин, прижимая к себе сына.

Во взгляде её, устремлённом на младенца, были гордость и нежность, свойственные любой матери.

«Нет, у тебя совсем другая судьба, — подумал Хайнэ, глядя на племянника. — Твоя мать тебя любит, и твой отец, хоть и не самый восторженный отец на свете, жив, здоров и будет заботиться о тебе…»

Он осторожно перевёл разговор на Даран, поинтересовавшись, как она отнеслась к беременности своей ученицы.

Иннин сразу же помрачнела.

— Она сказала мне, что я возненавижу своего ребёнка за боль, которую он мне причинит. — Она криво усмехнулась. — Какая глупость. Сразу видно, что у неё никогда не было детей.

Хайнэ отвёл взгляд.

«Значит, она ненавидит нас за это? — подумал он. — Боль… Я тоже ненавижу своё тело за боль, которое оно мне причиняет, и физически, и во всём остальном. Но достаточное ли это основание?..»

— Я специально решилась рожать сама, не используя ни одного из средств жриц, которые избавляют от физических страданий, — продолжила Иннин. — Конечно, это было… — она споткнулась, явно не желая вспоминать произошедшее, — …очень тяжело, но я забыла обо всём сразу, как только всё закончилось. Теперь это не имеет никакого значения. Что за глупость — считать, что единожды перенесённая боль повлияет на всю дальнейшую жизнь? Боль проходит, а жизнь продолжается.

Хайнэ какое-то время колебался, не зная, должен ли он рассказать ей о том, что стало ему известно, но в конечном итоге не смог этого сделать — странное оцепенение накатывало на него всякий раз при попытке представить, как он открывает сестре правду.

Оставив её кормить сына, он отправился в свою обычную прогулку по местам «пребывания» Ранко в поместье Арне. Теперь было ясно, что и эта дорогая сердцу фантазия оказалась наивной сказкой, непомерно далёкой от действительности.

«Снова иллюзия, — печально подумал Хайнэ, сгорбившись в своей заброшенной беседке, увитой дикими цветами. — А реальность была куда менее романтична. Отец полюбил слишком гордую, слишком властную женщину, как это часто бывает с добрыми мужчинами. Она по какой-то причине согласилась на отношения с ним, может быть, чтобы бросить кому-то или чему-то вызов, а потом избавилась от бывшего возлюбленного, как от ненужной игрушки. Он, наверное, не смог этого перенести и попросту умер от горя… Может быть, утопился в том самом озере, которое описывал с такой любовью. А ей было всё равно».

В подобных горьких размышлениях он провёл всю следующую неделю, отвлекаясь лишь на то, чтобы поухаживать за своими розами и иногда — изредка — посидеть с племянником.

А потом в поместье Арне пришло письмо из императорского дворца на тончайшей бумаге, украшенной четырёхцветной мандалой.

Госпожа Ниси распечатала его и побледнела.

— Я не понимаю, что это, — проговорила она, опустив бумагу на стол. — Чья-то шутка? Но эту печать невозможно подделать.

— Что там? — нетерпеливо спросила Иннин, поднимаясь из кресла.

— Объявление о том, что нас собираются навестить… высочайшие гости. Но такого не происходило в течение последних двадцати лет, не меньше! — Госпожа была явно взволнована. — Императрица и её ближайшее окружение очень давно не покидали пределов дворца, по крайней мере, официально. А сейчас нас уведомляют о том, что нам предстоит принять полсотни человек, как минимум. Не знаю, соблаговолит ли к визиту сама Госпожа, но в числе гостей будут её супруг и всё ближайшее окружение… Я не понимаю! Почему именно мы?! Мы столько лет уединённо живём в глуши, здесь нет ничего интересного, что могло бы привлечь высочайшее внимание, усадьба совершенно не готова к приёму гостей…

Хайнэ, единственный имевший некоторые догадки о причинах столь неожиданного визита, чуть отодвинулся в сторону, надеясь, что никто не заметит выражения его лица.

Чуть позже от Верховной Жрицы пришло ещё одно письмо сестре, на этот раз неофициальное.