Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ)

— Предпочитаю считать, что это я получила тебя, Ранко, — заявила она.

Но он не желал воевать с ней и не принял этот вызов.

— Не буду спорить, Инесс, — мягко сказал он. — Я твой, и делай со мной, что хочешь.

Она засмеялась и взяла его под локоть.

А потом они пошли вперёд и так и не узнали, что тот, о ком они говорили, был совсем недалеко от них — ребёнок  с изумрудно-зелёными глазами и волосами, тёмно-красными, как оперенье райской птицы. Он стоял в прорехе между кустами и глядел им вслед — глядел долго, до того самого момента, пока над морем не заалел рассвет, и ночь не превратилась в день.

Хайнэ снился день.

Базарная площадь гудела и шумела, разноцветно-грязная, душная, залитая жарким солнцем, пропитанная тошнотворными запахами пота, тухлой рыбы и палёного мяса.

Хайнэ бежал, путаясь в тяжёлых полах расшитой драгоценностями накидки, и хотел её скинуть, но руки не слушались его, а вскоре перестали слушаться и ноги, и он упал.

Разъярённая толпа надвигалась на него.

— Почему такому, как ты, достались и красота, и богатство, и беспечная жизнь? Чем ты это заслужил? В чём ценность твоей благородной крови? — громче всех кричала старуха, вырвавшая украшения из его волос.

— Я ни в чём не виноват! — кричал Хайнэ, пытаясь хотя бы шевельнуть бесполезные ноги. — Ни в чём!

Он знал, что это не совсем так. Наверное, он  был виноват в ненависти и отвращении к ним, обтрёпанным, вонючим, уродливым, но разве не они первые напали на него? Он не сделал им ничего плохого, он всего лишь не желал на них глядеть.

— Красота — не менее хрупкая вещь, чем жизнь, которую отняли у моего сына, — внезапно закричала старуха и, схватив из костра головёшку, приблизилась к Хайнэ. — Посмотрим, помогут ли шелка и драгоценности скрыть тебе обезображенную внешность, мальчик с благородной кровью. И, может быть, когда-нибудь ты, урод в роскошной одежде, встретишь нищего, одетого в лохмотья, однако с лицом, прекрасным, как у бога. Мне интересно, кто из вас тогда позавидует другому?  

Хайнэ понял, что с ним собираются сделать, и не просто завопил, а буквально захлебнулся криком животного ужаса, но кто-то уже схватил его за волосы, заставляя запрокинуть голову, и искры от головёшки посыпались на дорогую ткань его воротника.

Щёку его опалило жаром, а кто-то другой уже заботливо подставлял зеркало, чтобы он мог сразу же увидеть, что ним сделают, и во что он превратится.

И он это увидел.

Но этого не случилось.