Прорыв

— Значит, ты и дальше через каждый час будешь ракеты тратить? — иронично усмехнулся Силва.

— Приказы командиров не обсуждаются, — повторил Спиноза, — но в них, с учетом полученных или не полученных результатов, можно вносить коррективы. Или отменять.

— А отменяешь ты сам? — поинтересовался Дарий. — И кто крайним будет в случае чего? Тоже ты? И как тебя можно наказать? В угол поставить?

— Отменяет командир экипажа, по моей рекомендации. Несет ответственность тоже он. А я стрелять не рекомендую: положительного результата не будет, тогда как экологическую обстановку еще более усугубим. А природу беречь надо, мать вашу…

Танк включил еще один экран — там крупным планом было видно, как горит, исходя густым желтоватым дымом, сухая трава, подожженная обломками ракеты.

— Убедил, — сказал Дарий. — Перпендикуляры отставим.

— Приказ зафиксирован, господин Силва.

— Можно просто Дар. И без господина. Это Бебя у нас господин. Непосредственно и лично.

— Слушаюсь, Дар!

Минут десять прошли в тишине. Тангейзер вновь задремал, а Дарий поглядывал на экран. Там постепенно редело облако дыма, от которого удалялся танк.

«Интересно, — подумал он. — Туман здешний аппаратура с экранов убирает, а дым не убрала. Даже такие тонкости различает… И тут дело в той же архамассе?»

Силва вместе с креслом переехал поближе к лобовой стенке и подался к перископу. Как и ожидалось, ничего толкового там не было видно. Перископ добросовестно отражал всеми своими призмами и линзами именно то, что находилось перед танком — туман. Оставалось только поражаться глупости тех, если можно так сказать, сапиенсов, которые решили отправить сюда, в Пузырь, танковую группировку, вынужденную продвигаться практически вслепую.

«Но куда она все-таки подевалась? — задал себе вопрос Дарий. — Если подверглась массированному нападению Простыней, и все экипажи исчезли, то где сами боевые машины? И бомб вокруг не видно — тех, неразорвавшихся, что сбрасывали на Пузырь… В землю ушли?… А роботы? Им-то здешние твари не могли причинить вреда! Свалились в овраги и поломали ноги? Перейдя на уровень коллективного разума, хором решили забить на задание и обосноваться где-то в глубинке, земельку пахать да рыбку ловить? Или впереди поджидает опасность похлеще Простыней?»

Дарий поежился и вознамерился поговорить об этом со Спинозой, но тот сам подал голос:

— Странно… Отмечается несоответствие между временем нашего пребывания здесь, скоростью передвижения и расстоянием, пройденным относительно опорных точек изнутри верхней плоскости Пузыря и его левой относительно нас стенки, на которой я тоже создал опорные точки.

Силва потряс головой, а Диони всхрапнул во сне.

— Поясни, только попроще, — потребовал командир. — И так же прозой, не стихами.

— Мы движемся по территории Пузыря семьдесят пять… нет, уже семьдесят шесть минут, — начал Спиноза. — Со средней скоростью тридцать километров в час. За это время я проехал тридцать восемь километров с юга на север, что подтверждается моими же приборами. Но относительно опорных точек я переместился только на шесть километров в том же направлении. И если бы ракета сумела пробить верхнюю плоскость Пузыря, с орбиты ее зафиксировали бы тоже на удалении шести километров от той точки, где я въехал на его территорию. Все данные, судя по приборам, верны.

— Все данные верны, — сосредоточенно повторил Дарий. — И получается, что тридцать восемь тут равно шести. Очень интересная арифметика. Тан, ты слышишь? Тан!

— А? Что? — Всполошившийся Диони чуть не вывалился из кресла. — Уже подъем, господин лейтенант?

— На то время, пока мы здесь, забудь о Бебе, — посоветовал Силва. — Побереги нервные клетки. Тут у нас непонятка обнаружилась. Спиноза, поясни бойцу.

Спиноза пояснил. Тангейзер слушал его, хлопая глазами.

— Что скажешь, мастер? — спросил Дарий. — Приборы чудят или как?

— Или как, — уверенно ответил Диони. — Челябцы дело туго знают, не раз убеждался. Да чтобы на такой машине приборы барахлили? Скорее уж Пятка замрет на орбите и Бебя проиграет в домино, чем…

— Понял, — остановил товарища Силва. — Я тебе еще раз говорю: забудь о Бебе. Значит, дело не в приборах, а в реальном положении дел. Так, Бенедикт?

— Мой организм совсем не знает сбоев, таким я создан и таким пребуду, нет оснований в этом сомневаться, а потому… — довольным голосом начал Спиноза, но Дарий не дал ему развить тему.

— Да я уже понял! — поморщился он. — Никто в тебе не сомневается. Я просто пробую разобраться. На экраны мы с тобой, Тан, смотрели, так? Ты поверишь, что мы плелись со скоростью меньше… м-м… сколько там получается, Беня?

— Почти четыре тысячи семьсот тридцать семь метров, — подсказал супертанк.

— Вот я и говорю, меньше пяти километров в час. Скорость пешехода! Можно в это поверить? Мы же тридцатку точно делали… А по опорным точкам выходит, что чуть ли не стояли на месте. И что тут можно предположить?

— Была какая-то история, — задумчиво произнес Тангейзер. — Про одного мужика, который все бежал и бежал с холма, а вниз так прибежать и не мог. И к нему никто не мог прорваться… Такие там свойства пространства…