Просьба Азазеля

Михаил рассчитывал, что красиво ворвутся через дверь, стреляя направо и налево, но Азазель умело и без скрипа открыл окно, быстро скользнул через подоконник, тут же повернулся и подал ему руку.

– Здесь была сигнализация, – сообщил он шепотом, – но я ее отключил, чего они еще не знают.

– Ненадолго?

Азазель ухмыльнулся и, встав рядом с дверью, ответил шепотом:

– Сейчас придут проверить.

В комнату ворвались трое крепких мужчин с пистолетами в руках, у одного даже короткоствольный автомат. Михаил нервно сглотнул слюну: именно из таких изрешетили его тело, когда оно еще принадлежало прежнему владельцу.

Он только-только вскидывал пистолет, как буквально из пространства появился Азазель. Михаил едва успел увидеть короткий взмах руки. Всех троих снесло с пути, как сухие листья ветром.

Тела с силой ударились о стену, но не успели рухнуть на пол, как Азазель развернул его и с силой толкнул в спину.

– Быстро в спальню!

Михаила будто выстрелили из пушки, с разбега ударился в дверь, та рухнула с грохотом, успел увидеть привязанную к спинке кровати Синильду, рядом двое мужчин с короткоствольными автоматами в руках, злые и ощетиненные.

Он выстрелил первым, и оба дернулись и завалились навзничь, каждый с пулей в голове.

Синильда вскрикнула с испугом:

– Михаил! Здесь опасно!

– На Земле везде опасно, – сообщил он и, не дожидаясь ответа, выхватил нож и быстро разрезал веревки. – Ты как?

– Цела, – ответила она коротко. – Ты такой быстрый… Спасибо, ты спас меня.

– Побудешь здесь? – спросил он. – Я могу понадобиться Азазелю…

Она размяла руки, подобрала с пола пистолет одного из боевиков.

– Я дождусь тебя.

– Только никуда не выходи, – сказал он умоляюще. – Я никогда ничего не боялся, но сейчас страшусь, что с тобой что-то случится.

Она мягко улыбнулась.

– Иди. Когда ты есть, со мной ничего не случится.

Он выбежал из спальни, настороженный и с пальцем на спусковой скобе, дико огляделся. На первом этаже вроде бы пусто, но на втором слышатся крики, одиночные выстрелы.

Стараясь двигаться как можно тише, он устремился вверх по лестнице, там короткий коридор в обе стороны, а слева из одной из комнат снова донесся выстрел.

Михаил поспешил в ту сторону, там три двери, но сейчас тихо, он примерился, в какую комнату вскочить, как вдруг за спиной простучала автоматная очередь. Он выгнулся от дичайшей боли в спине, чувствуя как раскаленные комочки металла пробивают его мышцы и кости лопаток, вонзаются в плоть и разрывают внутри важные органы.

Развернувшись, он успел выстрелить, но там стрельба умолкла. Как из ниоткуда появился встревоженный Азазель, лицо бледное, глаза расширены в испуге.

– Ранен?

Михаил прошептал:

– Задело…

Он чувствовал, как тело, не подчиняясь его воле, опускается на пол. Азазель моментально оказался рядом, подхватил, глаза стали сумасшедшими.

– Задело?… Ты издыхаешь!.. Идиот, ты уже убит!..

Михаил и сам чувствовал, как жизнь медленно покидает его тело, Азазель наклонился, огромный как гора, разорвал рубашку на груди и с силой надавил обеими ладонями.

Боль стала сильнее, и хотя он умеет отстраняться от нее, но сейчас не получается… нет, получилось, однако через минуту сообразил, что это от раскаленных ладоней Азазеля жар вливается в это неподвижное тело и не выпускает остатки жизни.

– Не шевелись, – предупредил Азазель с таким видом, будто не понимает, что распростертый на полу не может согнуть даже палец, – лежи, подлечу твое мясо малость… Ого, да и кость раздроблена! Здорово они тебя… Кто-то не по книжке действовал.

Михаил не двигался, жар уже растекся по телу, ожег пальцы рук и ног, а теперь печет, как раскаленным железом, спину и грудь, заращивая разорванную плоть.

– Тех в спальне, – поинтересовался Азазель деловито, – оглушил или связал?

Михаил ощутил, что уже может шевелить губами, прошептал слабо:

– Не успел бы…

Азазель охнул:

– Ты что, убил обоих?

Михаил взглянул исподлобья, губы едва двигаются, но он сумел выдавить:

– Мне показалось, ты этого и хотел.

– Ты что, – воскликнул Азазель патетически. – А твое человеколюбие? Ну ладно, о нем промолчим, какое может быть человеколюбие в постиндустриальном обществе? Да еще когда до сингулярности рукой подать? Но почему не оставил хоть одного для допроса и зверских пыток? Для дела и удовольствия? А лучше парочку, чтобы ловить на перекрестном!.. А теперь что?… Нельзя быть таким прямолинейным, ты обрубил все нити, а могли бы выйти на организаторов… ты лежи, лежи! Я еще и бить буду. Лежачих бить хоть и нечестно, зато безопасно.

Михаил ответил угрюмо:

– Как-то ты не учел, что я хочу всех не просто убить… а очень даже убить!.. Не так уж точно и рассчитываешь.

– Просто ты непредсказуемый, – заявил Азазель. – В тебе слишком много человеческого, да-да!.. Ты же ангел, должен быть чист и ясен, один как бы интеллект… уж прости, что такую глупость о тебе брякнул, но как-то вот так-то оно со стороны, если не вникать, а смотреть издали и не слишком внимательно.

Михаил пошевелил рукой, ощутил, что начинает возвращать контроль над телом.

– Ладно, что теперь?