Просьба Азазеля

– Синильда освобождена, – сообщил Азазель, – если ты и ее не пристрелил, а мы ждем следующего шага.

– Каким он будет?

Азазель пожал плечами.

– Кто-то знает… Я бы поставил на то, что его не будет. Ребята убедились, что можем действовать очень быстро и предельно жестко. Возможно, откажутся от такой идеи.

– А какая у них идея?

Азазель ответил раздраженно:

– Это у тебя надо спросить. Если тех двух убил сразу, не допросив…

Михаил взглянул исподлобья.

– Я не говорил, что в спальне были двое.

– Это просчитывается, – ответил Азазель самодовольно. – Поживешь с мое, будешь знать все заранее, все ситуации повторяются… Ладно, сосредоточься. Скоро полиция явится…

Он быстро пробежался с тряпкой, протер блестящие поверхности, потом с раздражением отбросил ее в сторону.

– Да кто тут будет снимать отпечатки? Не олигарха же замочили.

– А что насчет полиции?

– Уже вызвал! – повторил Азазель. – Такое не скроешь… да и зачем? Мы не нападали, а только использовали гарантированное государством и горячо одобряемое населением право на самооборону.

Он исчез, через минуту вернулся с все еще трепещущей Синильдой. Она увидела его на полу в луже крови, отбросила пистолет и с криком «Ты ранен?» бросилась к нему.

Азазель спросил быстро:

– Чего они хотели?

Синильда упала на колени перед Михаилом, он вздохнул с облегчением, ощутив ее ладонь на все еще раскаленном лбу.

– Ничего не знаю! – ответила она, не отрывая взгляда от лица Михаила. – Меня держали с темным мешком на голове и со связанными руками, словно я глава мирового терроризма!..

– Что спрашивали? – спросил Азазель жадно.

Она не сразу ответила, все еще всматриваясь с любовью и нежностью в бледное лицо Михаила:

– Вопросы какие-то дурацкие. Добивались, кто вы такие и чем занимаетесь. Откуда я такое могу знать?… В нашей профессии чем меньше знаешь… Я так и объяснила.

Азазель перевел дыхание, расправил плечи, а на Михаила взглянул уже с прежним огоньком в глазах.

– А ты хорош… Где твое тело научилось так драться?…

– Это не тело, – ответил Михаил с неудовольствием. – Я был рожден воином! Мне стоит только посмотреть на оружие, и я уже знаю, как им пользоваться. А огненный меч при мне с момента рождения.

Синильда слабо улыбнулась:

– Вы еще и шутите… Лежи-лежи, ты ранен, забыл?

– Он ранен легко, – сообщил Азазель. – Я уже посмотрел. Синильда, выйди на крыльцо и помаши «Скорой» и полиции, а то заблудятся.

Она торопливо вскочила.

– Сейчас бегом приведу!

Азазель выждал, когда выскочит из комнаты, сказал тихонько:

– Две раны я оставил.

Михаил шевельнулся, в бок и плечо кольнуло острой болью.

– Ты… чего?

– В тебя стреляли, – пояснил Азазель. – По моим прикидкам, один из наблюдающих издали сумел уйти… Им будет подозрительно, если ни одна пуля тебя или меня не задела. Лучше, конечно, тебя, меня все-таки жалко, а тебя с какого перепугу? «Скорая» сейчас подъезжает к участку, полежишь в больнице денька два, как простой человек… Сомнения особо подозрительных на твой счет отпадут, ты знаешь, о ком я, а потом выйдешь. Я оставил простые ранения, одно сквозное, а второе с пулей в мякоти. Все чистое, инфекции не подхватить даже в больнице.

– А расспросы?

– Не трепещи, – успокоил Азазель. – Я такую дымовуху запущу и столько ложных следов набросаю, сам майор Пронин спасует. А ты ж еще и стукнутый, забыл?… В смысле, потерявший долговременную память.

Глава 14

«Скорая» прибыла минут через десять, выскочившие из машины молодые ребята в белых халатах быстро осмотрели раны, заверили с профессиональной бодростью, что жить будет, гениталии не повреждены, а это главное, быстро погрузили на носилках в их специализированный автомобиль, и тот понесся с воем сирены по ночной улице.

Синильда уехала с полицией, Азазель пообещал им всяческое содействие, туманно намекнув на помощь с самого верха, а Михаила доставили в Первую городскую, где быстро подняли на лифте в операционную.

Пулю вытащили буквально через минуту, хирург с удовольствием сказал, что ничего важного не повреждено, но если бы на три миллиметра левее, вряд ли «Скорая помощь» успела бы довезти до этого стола.

Михаил заглушил боль в теле, это достаточно просто, если понимаешь, как все происходит, Азазель называет это подчинением соматике. Можно бы и самому залечить сразу и без особого всплеска, в теле человека достаточно резерва, но как подробно и даже слишком подробно объяснил Азазель, нельзя привлекать внимание даже простых людей, ничего необыкновенного, никакой иной силы…

Медсестра вошла со шприцем в руке, улыбнулась, Михаил постарался представить, что она видит, все неплохо, он по здешним меркам крупный и даже красивый мужчина в расцвете лет и мужской мощи.

– Как самочувствие? – проворковала она доверительно.

– Прекрасное, – ответил Михаил. – Что там за птички поют?

Она покосилась на открытое окно.

– Да простые синички. Чирикают.

– Божественно, – произнес он с чувством.

Она подошла ближе, всмотрелась в его лицо.

– Ого, зрачки не расширены, ни один сосуд не лопнул… Хорошо держитесь. Очень больно?

– Ничуть, – заверил он и улыбнулся.

Она сказала с сомнением: