Прощай, Америка!

И тихо добавил что-то по-арабски, явно рассчитывая на то, что Лукаш арабского не знает. Но в этих пределах Лукаш арабский язык как раз знал. В принципе, он мог сейчас беднягу Махмудку резать прямо на барной стойке. По его, Махмудкиным, понятиям о справедливости и нравственности. Но глаза у журналиста из Эмиратов были мутными, а зрачки плавали свободно и независимо друг от друга. Он явно не до конца понимал, что делает и что говорит.

Лукаш оглянулся, разыскивая кого-то из соплеменников Махмудки, но тех, как на грех, поблизости не было.

– Убери свою американскую шлюху, – потребовал Махмудка и попытался стащить Сару Коул с табурета.

– Что он сказал? – спросила Сара, отпихивая руку эмиратца. – Какого черта блеет этот баран?

– Сука! – заявил Мухмудка, взял с барной стойки стакан, осушил его и внятно, по слогам повторил: – Су-ка!

Вот ведь гребаная глобализация! Арабский журналист оскорбляет пресс-секретаря Белого дома на русском языке и, что показательно, пресс-секретарь понимает. Патриотизм Лукаша был, конечно, польщен, но за своих женщин нужно вступаться всегда. Даже если женщина ведет себя, как последняя дура. Или провокатор.

Но с ней – потом. А сейчас…

«Только тихо», – приказал себе Лукаш и ударил. Еще с юности был в его арсенале специальный «дискотечный» удар. Повернувшись правым боком к противнику, следовало махнуть опущенной рукой – предплечьем и кистью руки, плечо при этом остается неподвижным. Обратная сторона ладони в этот момент как раз находится на уровне причинного места недруга, концы пальцев хлестко бьют в цель, со стороны удара не видно, просто один из беседующих парней вдруг сгибался вдвое, хватаясь за свое хозяйство, и только от доброй воли бившего зависело, не продолжить ли экзекуцию любым удобным для него способом.

Лукаш ограничился одним ударом.

Махмудка заскулил и стал сползать на пол. Встал на колени.

– Пойди, протрезвей, – наклонившись, сказал ему Лукаш. – Если покажется мало – приходи снова.

– Будь ты проклят! – простонал Махмудка.

– Обязательно, – пообещал Лукаш. – Как только, так сразу…

А обслуга в «Мазафаке» была толковая, как бы там ни было. Конфликт парни отследили, быстренько явились в количестве двух гуталиновых рож, подхватили Махмудку под руки и быстро вытащили из зала.

– Садись! – крикнула Сара, будто ничего и не произошло. – Выпьем!

– Выпьем, – вздохнул Лукаш.

В конце концов, он и сам собирался нажраться до свинского состояния. Так, чтобы его отнесли в номер на руках. То есть вначале дойти до кондиции веселья и молодецкой удали, навалять кому-нибудь, а потом уж довести свой организм до положения риз. Сценарий идеального мероприятия.

Не учел Лукаш появления прекрасной дамы. Пьяной прекрасной дамы.

– Слышишь, Лукаш! – Сара обняла Лукаша за шею и звонко поцеловала его в ухо. – А ты ведь урод!

– Это предварительная ласка? – уточнил, поморщившись от звона в ухе, Лукаш.

– Нет, серьезно! Ты знаешь, что меня сегодня по твоему поводу несколько раз допрашивали?

– Это кто же?

– Тс-с… – Сара Коул приложила палец к губам. – Это секрет!

– Ну тогда я пойду, – Лукаш допил свою очередную порцию и стал слазить с табурета. – Пойду к тем, кто от меня не таит секретов…

– Сидеть! – приказала Сара. – Пойдет он… Никуда ты не пойдешь! Без меня.

– А в сортир?

– И в сортир… Хотя… – Сара подмигнула. – Можно и в сортир. Давненько я не занималась этим в сортире… И не смотри на меня так! Да, я трахалась в мужском туалете! И что, я стала от этого плохой? Мало ли чем я занималась в университете? Ты тоже не ангел… Человека убил. Вот этими руками…

Сара схватила левую руку Лукаша и положила ее на стойку перед собой:

– Этой?

– Нет, – сказал Лукаш. – Вот этой.

Он убрал свою раненую руку и предоставил для обследования правую.

– Вот этой, значит… – Сара наклонилась и вцепилась зубами в ладонь Лукаша.

– Фу, Сара, фу, – Лукаш взял Сару левой рукой за волосы и оторвал ее голову от своей руки. – Не здесь, милая.

– Точно, не здесь… А меня спрашивали, не говорил ли ты чего-нибудь о каком-то архиве и каком-то генерале… Фэбээровцы спрашивали, а потом… потом… А вот это – секрет. Давай лучше выпьем.

– Давай.

Записи хора имени Александрова закончились, врубили цыганщину. «Очи черные» в диком американском исполнении. Только очень внимательный слушатель мог понять, что исполняется романс на русском языке.

– Пошли потанцуем! – потребовала Сара.

– Лучше выпьем, – Лукаш поманил бармена и указал на пустые стаканы перед собой и Сарой. Оставался шанс, что дама вырубится первой, и грех им было не воспользоваться.

Бармен налил.

Чокнулись, выпили. Закуска? Какая, на фиг, закуска? Наливай!

«Однако и темп мы взяли, – подумал Лукаш. – Как будто последний раз…»

Сзади завизжала женщина, зазвенело бьющееся стекло, и загремела падающая мебель: кто-то схлопотал в рожу и отправился в полет, можно даже не оглядываться.

– Караоке! – надсаживаясь, завопил местный эм-си, он же – менеджер, он же, не исключено, владелец. Или совладелец заведения. – Специальное караоке для журналистов.

– Пойдем, – Сара быстро опрокинула в рот свою порцию и спрыгнула с табурета. – Ты обязан выступить!