Прощай и люби меня

– Пархоменко говорил, что Горенко не нуждается в средствах, а работа экспедитором только прикрытие.

– И ты ему поверила. Еще раз напомню: Пархоменко занимался тем, что драл деньги с богатых дамочек. Тут приходишь ты и даешь ему повод поживиться. Он закидывает удочку в надежде, что ты сама попросишь у него информации.

В словах Ярослава был толк, но в его словах всегда есть толк, а за толком еще тысяча скрытых смыслов, выгодных ему одному.

– И что эта дама? – поинтересовалась я, устав думать о делах прошлых и возвращаясь к насущным проблемам. – Твои люди дадут показания, что видели ее?

– Каким образом? Скажут, что мимо проходили? Эта информация только для тебя. Но если тебя это утешит, даму, как я уже говорил, видели и местные. Важно заронить эту мысль в голову следователю.

– Ты сказал, у Морозова конфликт с Женькой из-за смерти Жиркова, но каким образом?

– Совершенно очевидным. Следователь был уверен: от Жиркова избавился твой Женька, чтобы расчистить себе дорожку в лучший мир.

– Ты хочешь сказать, он знает, чем Женька занимается?

– Если бы не знал, то и не бунтовал бы. Но одно дело знать, другое доказать, как говорится. Он вел дело Жиркова и пытался всеми правдами и неправдами засадить твоего Женьку за решетку. Неперспективное занятие, учитывая, кем является отец потенциального убийцы.

– И этому Морозову не надавали по шапке?

– Надавали, а дело быстро рассмотрели и закрыли. Следака хотели уволить из органов, но что-то там на небесах перемкнуло, и он остался служить. Как видишь, перемкнуло зря. Следак, кажется, очень желает видеть тебя в качестве убийцы, и, возможно, сможет это доказать, в конце концов, картина преступления весьма впечатляющая. К тому же свидетель… и давняя вражда…

– Так может, ему опять по шапке надавать, чтобы желания поубавилось?

– И кто давать будет? Миронов, что ли? Да он спит и видит, как пойдет тебя в последний путь провожать.

– А если Женька его попросит?

– Он, конечно, скажет, что сделает все, что сможет. Но ты его тоже пойми, он теперь публичный человек. Дело получило огласку, а ты и так девушка неоднозначная, ну и так далее, причин найдется множество.

Я вздохнула, глотнув остывший кофе.

– И ты приехал сюда, чтобы этим со мной поделиться?

– Ты же существо неразумное, от суженного сбежала, кто тебя знает, сорвешься куда-нибудь в ночь и натворишь дел.

– То есть это проявление заботы?

– Слабо в такое верится?

– Не верится вообще.

– И зря, я уже говорил и повторю снова: я тебе не враг.

– О чем вы говорили с Женькой в кафе?

– Сама не догадываешься? О тебе, конечно. Какого черта ты творишь, и все в том же духе. Кажется, мы оба были в растерянности от происходящего. А надо было быть собраннее, чтобы потом не вытаскивать тебя из-за решетки. Он говорил, я слушал, потом я говорил, он слушал, потом мы разошлись, ни на йоту друг другу не поверив. Ну что, подкинуть тебя?

– Куда?

– До суженного, нам все равно по пути. Или ты будешь сидеть всю ночь, глядя в окно с выражением вселенской скорби?

– И что я скажу Женьке?

– Он и так знает, что я нахожусь у тебя.

– Это бесит, – заметила я, он вздернул бровь, – у меня есть хоть какой-то шанс, что куча людей не будет знать о каждом моем шаге?

– У тебя был такой шанс, но ты его прошляпила примерно год назад, когда со всего разбега влетела в круг нашего высшего общества.

– Круг тут так себе.

– Ты его украшение, – хмыкнул Ярослав, поднимаясь, – ну что, едем?

Не знаю, зачем я согласилась. Часы показывали половину третьего, когда Ярослав тормознул возле ворот Женькиного дома.

– А если он не откроет? – глупо спросила я.

– Тогда перемахнешь через забор и сделаешь ему сюрприз. Давай топай, я начинаю злиться.

– С чего вдруг?

– Два добрых дела за одну ночь – это перебор.

Усмехнувшись, я вылезла и направилась к воротам.

Глава 14

Сначала хотела позвонить, но потом достала ключи. Женька сидел в гостиной с бокалом виски в руках. Увидев меня, совсем не удивился. Видимо, доложили уже.

«Неужели так будет всегда»? – подумала я, замерев и прислонившись к стене.

Посмотрев на меня, он грустно усмехнулся. Я прошла, села к нему на колени и обняла. Он уткнулся носом в мои волосы, и стало хорошо. На некоторое время. Оторвавшись, я посмотрела Женьке в глаза, его взгляд был внимательным и нежным. Я стала его целовать, и мы забыли обо всех разногласиях.

Уже ночью, лежа на плече спящего Женьки, я размышляла. Сон не шел, а в голове упорно витала одна мысль: меня водят за нос. Что-то не складывалось. Словно я упускаю нечто важное, лежащее прямо передо моими глазами. Не придя ни к какому выводу, я уснула.

Утро выдалось хорошее. Женька был в настроении. Если учесть события прошедшего дня, это нонсенс. Мы вместе завтракали, и я поинтересовалась:

– Что теперь меня ждет? – Женька вопросительно вздернул брови. – Я имею в виду Пархоменко.

– Думаю, выкрутимся. Ребята видели девушку, выходившую из подъезда после того, как ты туда зашла, – я кивнула, он усмехнулся, – Петренко уже рассказал?

– Да, – не стала я увиливать, – вы, кажется, все друг про друга знаете. И про меня тоже.

– А чему ты удивляешься?