Прощай, моя красотка

Наша машина медленно проскользнула мимо дома. Сержант пошмыгал носом, повернул за угол, посмотрел в зеркало заднего вида и прибавил скорость.

Через три квартала он снова остановился у тротуара и повернулся ко мне, одарив меня суровым взглядом.

— Ищейки из Лос-Анджелеса, — сказал он. — Один из парней под пальмой — Доннелли. Я его знаю. Они присматривают за домом. Так вы ничего не рассказывали своему другу в Лос-Анджелесе, а?

— Я же сказал, что нет.

— Шефу это понравится, — проворчал Хемингуэй. — Они приехали сюда, обнюхивают это заведение и даже не зашли, чтобы поздороваться.

О своих соображениях я умолчал.

— Они ловят этого Лося Мэллоя?

Я отрицательно покачал головой.

— Насколько я знаю, нет.

— А насколько ты знаешь, приятель?

— Не намного. Есть ли какая-нибудь связь между Амтором и Зондерборгом?

— А вот об этом я не знаю.

— Кто хозяин этого города?

В ответ молчание, которое я нарушил через три секунды.

— Я слышал, игрок по имени Лэйрд Брюннет выложил тридцать тысяч на выборы мэра. Я слышал, что он — хозяин клуба Бельведер и обоих игорных кораблей.

— Может быть, — уклончиво отозвался Хемингуэй.

— Где можно найти Брюннета?

— Почему вы спрашиваете меня?

— Куда бы вы смылись, если бы потеряли надежное укрытие?

— В Мексику.

Я рассмеялся.

— О'кей, не оказали бы вы мне любезность?

— С большим удовольствием.

— Отвезите меня снова в центр.

Мы отъехали от тротуара и скоро припарковались на стоянке у полицейского управления. Я вышел.

— Заходите в гости как-нибудь, — сказал Хемингуэй. — Я, вероятнее всего, буду вычищать плевательницы.

Он протянул большую руку.

— Никаких неприятных ощущений?

— М.П.В.! — проникновенно сказал я, пожимая ему руку. Мы рассмеялись. Он окликнул меня, когда уже собрался уходить, осторожно огляделся по сторонам и проговорил мне в самое ухо:

— Эти игорные корабли, по-моему, находятся вне городских законов и законов штата. Зарегистрированы в Панаме. Если бы я… — он замолчал, и в его глазах появилась то ли озабоченность, то ли печаль.

— Я понял. У меня была та самая идея. Я не знаю, почему мне захотелось, чтобы вам в голову пришла та же самая идея. Но она не сработает для одного человека.

Он кивнул и улыбнулся:

— М.П.В.

Глава 34

Я лежал на кровати прибрежного отеля и ждал, когда стемнеет. Маленькая комнатка с жесткой кроватью и матрацем не толще одеяла, накрывавшего его, успела осточертеть. Сломанная пружина впивалась в левый бок. Я уже досконально изучил потолок, но продолжал лежать, не шевелясь, позволяя пружине издеваться надо мной.

Блики красных неоновых реклам гуляли по потолку. Далеко за окном гудели машины. Улица тянулась вдали от автотрассы, по почему-то ее называли Спидвей. К шуму машин привыкаешь быстро, а вот к шарканью ног по тротуару под самым окном — никогда. Через ржавую сетку в комнату доносился несвежий запах подгоревшего жира. Далекий голос кричал так, что его могли слышать в соседнем штате: «Проголодались, люди, проголодались! Горячие сосиски! Проголодались!»

Темнело. Мне ничего не оставалось, как думать. Мысли мои шевелились украдкой, как будто за ними наблюдали злые глаза садиста. Я думал о глазах мертвецов, глядящих в безлунное небо, о струйках крови, запекшихся на лицах. Я думал о неряшливых пожилых женщинах убитых ударом о ножку собственной кровати. Я подумал о блондине, который боялся, но не знал чего, который чувствовал, что что-то не так, но тщетно пытался выяснить, что же именно. Я подумал о красивых богатых женщинах, с которыми можно проводить время, и о симпатичных, стройных любопытных девушках, которые жили совсем одни и с которыми тоже можно проводить время, но по-другому. Я думал о полицейских, крутых подкупленных фараонах, но не совсем испорченных. О таких, например, как Хемингуэй. О жирных процветающих полицейских, как шеф Вокс. О высоких и элегантных, сообразительных и холодных полицейских, как Рандэлл, которые, несмотря на сообразительность и хладнокровие, не могли свободно делать работу чистыми методами. Я думал об индейцах, психиатрах и наркоманах-врачах. Я думал о старых козлах, вроде Налти, которые быстро отказались от попыток довести начатое до логического конца.

Я думал о многом. Темнело уже заметнее. Красный отблеск неона пробирался все глубже и глубже в комнату.

Я поднялся с кровати, потер онемевшую от жесткой подушки шею, подошел к раковине в углу и ополоснул лицо холодной водой. Я почувствовал себя лучше, но ненамного. Мне надо было выпить, мне надо было застраховать свою жизнь на большую сумму, мне надо было отдохнуть, мне нужен был дом в деревне. Все, что у меня было, это плащ, шляпа и пистолет. Я нацепил на себя все это и вышел из комнаты.