Прощай, молодость!

Реджинальд на мгновение замер, потом шумно выдохнул и опустил руки. Ярость, так неожиданно захлестнувшая его, еще покалывала кончики пальцев, но рассудок уже взял верх. Убить? Можно, конечно, но удовольствие не стоит хлопот, которые за этим последуют. Нелепо, только начав новую жизнь, ввязываться в уголовное дело. Разумеется, адвокат Хокк сумеет правильно представить ситуацию присяжным – неспровоцированное нападение хулиганов, забота о безопасности невинной скромной барышни, необходимая самооборона и все такое… но зачем, если можно обойтись без этого? Реджинальд, не сводя пристального взгляда с Кроса, слегка оскалился (это было мало похоже на улыбку, но было знаком, что военные действия закончены), швырнул дубинку за живую изгородь и светским тоном осведомился:

– А разве я вас задерживаю? Мне показалось, что это ваша компания имела какие-то претензии. А мы с барышней Рианой мирно шли мимо, – он, не глядя, протянул правую руку в сторону. Рядом прошелестело платье, и пальцы адвоката царапнули тонкие ноготки – словно голубка села.

– Так вам и надо! – хриплый от волнения голос Рианы ничуть не напоминал воркование горлицы, скорее так могла каркать простуженная ворона. Реджинальду стало смешно, но в следующее мгновение он нахмурился. Откуда вообще появилась эта нелепая мысль про голубку, с чего, вдруг? Надо же, вздор какой! Крайне неприятно, если это побочный эффект от омоложения. Дело известное: сегодня – сравнение поэтическое, завтра – сонет, послезавтра – серенада под окном… сам не заметишь, как превратишься в изысканного слюнтяя. Много лет назад, адвокат уже проходил все эти стадии, хорошо, что надолго этот этап его жизни не затянулся. На работе вся эта романтическая белиберда сказывается самым печальным образом – успешному адвокату нужны волчьи клыки, чтобы рвать живое мясо. А те, кто пережевывает изо дня в день унылую жвачку про лютики и солнышко, они так и не могут подняться над коровьим уровнем. Крупный рогатый скот.

– И запомни, Дирк, – Риана чувствительно ткнула очнувшегося, но еще не пришедшего в себя окончательно громилу, носком туфельки под ребро, – я не твоя девушка! И я не желаю тебя даже видеть рядом со мной, ты понял, Дирк!

Изящная туфелька снова устремилась к боку несчастного парня и Дирк зажмурился – на более осмысленную и полезную реакцию (например, откатиться в сторону), он еще не был способен.

Адвокат мрачно оглядел деморализованного противника. Пожалуй, пора заканчивать представление. Тратить время Реджинальд Хокк никогда не любил, а продолжение разборок с этими поселянами никак иначе назвать было нельзя.

– Хватит, Риана, – он аккуратно прихватил девушку за локотки и, на мгновение прижал к себе. – Вас ждет дедушка, да и у меня, признаться…

– О-у-а-а-у-у!

Вопль, вырвавшийся у Рианы, был неожиданным и слишком громким. Реджинальд вздрогнул и убрал ладони от ее локтей.

– Что? – спросил он растерянно.

– Ваш пиджак! Он испачкан, такое ужасное пятно! – тонкий пальчик больно ткнулся в грудь адвоката. – А вот здесь рукав надорвался! Это все надо привести в порядок, немедленно! Пойдемте со мной!

– Но ваш дедушка…

– Да-да, дедушка, конечно же! Где моя корзинка?

Она оглянулась, правой рукой ловко подхватила оставленную около колючего куста корзину, а левой вцепилась в надорванный рукав Реджинальда.

– Я вас познакомлю. Выпьете с ним рома, пока я буду чистить и штопать ваш пиджак!

Прежде чем отправиться в другой конец коридора на поиски двери номер 77781, Шнырок снова заскочил в бар к Дымку. Дисциплина дисциплиной, но после беседы с ответственным по десертам, младшему черту срочно требовалось подкрепиться. Дымок был занят – на высоких стульях перед стойкой устроились три черта, с необыкновенной быстротой поглощающие коктейли, которые бармен, с не меньшей скоростью, ставил перед ними. Взмыленный Дымок бросил в сторону Шнырка короткий взгляд и, не переставая трясти шейкер, указал приятелю на батарею бутылок, выстроившуюся на краю стойки.

Шнырок кивнул, цапнул текиллу, дотянулся до стакана и плеснул себе щедрую порцию. После этого присел на стул и медленно, не торопясь выцедил напиток до дна. Аккуратно вернул стакан на стойку, сделал несколько глубоких вдохов, не забывая о не менее глубоких выдохах. Потер щеки и сообщил сам себе:

– Вроде, получше стало. Можно двигать дальше.

Кабинет ответственного по банкетам долго искать не пришлось. И долго стучать, тоже. Точнее, стучать совсем не пришлось – дверь (не бронированная, а совершенно обычная, пластиковая), была распахнута настежь. И любой заинтересованный зритель мог наблюдать прямо из коридора, как хозяин кабинета, не переставая ворошить бумаги на своем столе, ест бутерброд и запивает его чаем.

Шнырок замялся в дверях. Зайти? Как-то неловко – он и сам не любил, когда ему мешали закусывать. Кроме того, были еще слишком свежи впечатления от посещения Генерального Кондитера. Там дверь тоже была не заперта. Сделать вид, что ответственный по банкетам его совсем не интересует и пройти мимо? Глупо. Но стоять тут и смотреть на жующего черта – еще глупее.