Прощай, Сколопендра!

— Чего вы ждете? — Дернулся я достаточно нервно и (в то же время вполне — реалистично).

— Фокуса! — Всплеснули они дружно ручками. Как дети, право слово.

— Царь Даниил, — сказала Машка просительно. — Хочешь, на колени встану?

— По субботам — грехи не отпускаю, — Буркнул я. — …И что ты за околесицу несешь, не пойму?

— Потому что, когда твой «зеленый» — маленький, он — игрушка, тамагочи… Трещит тебе что-то на ухо…А вот ты сделай его большим, тогда мы во все и поверим…Правда, дядя Жора?

И этот серьезно кивнул: «правда».

— Давай, малыш, колись…

Ага, мой черед!

— Да что вы тут, с ума посходили?..Или законов биологии не знаете? …Как можно из амебы вырастить мамонта, а? Вы же — разумные люди. Вы, дядя Жора, даже атеист, прости Господи! Что это вас бомбануло?

Они растерянно переглянулись: и «второй отец» и «первая дура».

— Но, Данька, у тебя же есть кузнечик…Где он, кстати?

— Да вот он…

Я открыл клапан карманчика, извлек насекомое — и быстро свинтил ему голову.

— Прощай, длинноусый… — Произнес я с чувством. — Когда в тебя не верят, ты — мертв!

И спокойно подъехал к столу, где лежала новая «воспитательная книга».

— Ну вот: еще одна образцовая глупость… — Я полистал. — Вот скажите: ну кому придет в голову «прыгать ЧЕРЕЗ лужи»? Самый кайф — засечь одинокую парочку, разогнаться — и плюхнуться в центр самой что ни на есть глубокой лужи… Вот здорово!

— Ну, ты — действительно… — Начал было пан Георгий.

Но я быстренько пресек его сомнения.

— Да! — Сразу согласился я, чтоб особо не мучить гостя. — Я. Бедный. Мальчик. На БОЛЬШУЩИХ колесах… И у меня — передоз!

У нее, этой новой книги, была белоснежная обложка. Прям-таки, непогрешимо чистая: как мостовая вкруг четвертого фонтана, где любят пастись парочки.

Я привстал — и нацелился в открытую амбразуру окна. И — отпустил книгу в свободный полет.

О пользе домашнего барахла

Дядя Жора больше не приходил. На прощание он заявил Машке, что раньше мы у него были: «приличные английские дети», а сейчас он — «складывает свои полномочия: пусть разбираются Родители. Благо скоро будут». Он, как «здравомыслящий человек», не может больше тащить из пропасти «эту странную семейку», где — девочка гонит пургу о каких — то монстрах, а мальчик — и того хуже! охотнее беседует с саранчой, чем с другом своего отца.

Все это он высказал почти у меня на виду: за окном, в тени липы. Он прижимал к сердцу расправленные и заново сложенные крылья книги…Я ему крикнул во след нашу детскую обзывалку: «Дядя Жора — ты обжора! Съел три шляпки мухомора…»

Сверху на него свалилась кожура банана: это Дасэр отобедал. И наш опекун ушел окончательно возмущенным.

Как и ожидалось, нас скоро «вызвали» на родительский правеж: предки решили утроить пятницу в понедельник.

Но в доме было неспокойно: Машка объявила «вендетту молчания». Так что пельмени я варил себе сам — и сам разогревал полезное детям молоко. Общались мы с помощью резиновых игрушек-пищалок, ну — и конечно! жестов. Странное такое кино получалось…

Даже, когда я стану седым благонравным старичком, — я все-равно не пойму этих девчонок! Машка хвасталась СВОИМ мотоциклом, СВОИМ Тристаном и этим своим альпинистом — монтажником; Катька — гордилась СВОЕЙ яхтой, СВОИМ лимузином и СВОИМ шикарным кавалером (от которого даже родная мутер в восторге).

Или я — полный бакен-бок, или — это мартышки.

После восторгов (по поводу Петьки и собаки), эта курица вдруг спокойно звонит своему «кудрявому»…А потом он ей мозги полощет: «Вы — такая хрупкая, беззащитная…Когда я гляжу на вас, я вижу — маленького котенка, играющего на коньке крыши с большой пестрой бабочкой… А внизу — пропасть.»

Нет, ну вы — понимаете…Везде пропасти. И такие герои — везде. Задницу не поднимут.

Обычно мы с Машкой договаривались: какую лапшу вешаем предкам…Поэтому к пятнице мы обычно мирились. Но сейчас что-то на сеструху наехало, и придется выгребать самому.

Не успела Машка отойти от домашнего телефона, как он зазвонил снова.

Когда я подъехал, мой насекомец уже плясал на трубке: откуда-то он всегда знал, что вызывают именно меня.

Как всегда, Леха Шампур начал полировать мне уши (как он спас щенка из-под колес — и какая классная девчонка «делает ему знаки»). И как — ОН…И как — ОНА…Как они ВМЕСТЕ («утопись, братуха!») слушали ночью Дикусю и «все такое…».

Наконец, он перешел к сути — и сказал, что нам пора поменяться: он вернет мне мою «ракету», (это кресло с мотором), а сам — пересядет на свою рычажную каталку…

Вот так он трепался…

А я — знал, что было на самом деле. На самом деле, когда загораются фонтаны (не бойтесь: просто цветные струи), Леха подкатывает к автобусному вокзалу и, прячась за цветочным базарчиком, неутомимо выслеживает всех, задохнувшихся от жары пассажиров. Сколько раз я его ловил там: сидит, вытянув длинную, как стремянка, шею, и провожает, сканирует взглядом бредущих с шмотками…

Ждет своего. Даже покуривает от волнения (видел бы Савраска!.. Заставил бы схавать бычок).