Прощай, Сколопендра!

Вот тогда дядя Жора — и УСПОКОИЛСЯ. Не сумев поставить «мальца» на ноги, — он все-равно оставался в тренде: теперь уже в качестве «душевыпрямителя». И Профессор (Родитель№ 2, кто не забыл) стал шутливо-восхищенно называть его: пан Георгий).

А Машка тогда — предательница! впервые вывесила у себя плакаты об особенностях разных психотипов — и прочем. И запоролила напрочь свой комп. Запретила входить в комнату без стука. И — самое обидное! Катька — эта крыска (сто раз предававшая ее!) — стала ближе к ее душе на полшага…

Боковым зрением я заметил, как мой конвой группируется напротив. Там стояло кресло для заказчика; там сторожили свою добычу Мельничуки: брат и сестра. Арт-лимитчики, как говорит Графиня О.

Вот потеха…Один мой бодигард (не сориентировался парень!) уже сел в их рабочее кресло; сестра тут же щелкнула его на телефон, а брат помчался в фтоателье.

Сзади топтался пан Георгий: я слышал его озабоченное дыхание.

Теперь он со мной — не церемонился:

— Чего надо?

— Деньги! — Сказал я. — Мне нужны мои деньги. — И я назвал сумму.

— Зачем?

Он был нашим кассиром: выдавал Машке ежемесячное содержание.

— Надо.

— Так много?

— Разве?..

Сам он как-то хвастался, что такую денежку зарабатывает за неделю.

— Конец месяца! — Сурово напомнил он. — Вы все вычерпали… Попроси у родителей. Скоро будут.

— Нужно сейчас…Сегодня. «Контрольная сумма.»

Это были деньги «на всякий пожарный»: за четыре года «сумма» хорошо выросла, но мы ей — не пользовались.

— Много работы… — Пробурчал голос. — Карнавал на носу. Некогда мне ерундой заниматься!

И, словно подтверждая его слова, через входные воротца вдруг хлынула актерская публика: полуголые молодые люди, которых Буцай тормозил в ожидании инструкций.

— Генеральная репетиция! — Взвыл голос. — Надо всех бедуинов по клеткам распихать, а я — забыл… Слушай, Кузнец: дуй отсюда! Не до тебя…

— Так мне нужны деньги, дядя Жора, — напомнил я (вполне так себе дружелюбно). — Мне нужны мои деньги, которые… моя мать — если помните, оставила именно для меня — как главы семьи! на крайний случай. Он наступил: этот очень крайний случай.

Тут он вдруг схватил мою коляску — и так тряхнул, что я чуть не слетел с подушки.

— Где я тебе их возьму, на пляже…сукин ты…

Он разогнался, чтобы сказать что-нибудь редкое и злое. Но тут на нем повисла какая-то тетка… И тогда он добавил сквозь зубы: сдержанно.

— Должен разочаровать тебя, мой юный друг! Места в данс — шоу — уже все заняты.

— Все? — Невинно поинтересовался я. — А вот фрау Миллер — та, что вышла сейчас из вашей палатки, гворила мне…

— Шантажист… — Промычало у меня за лопатками. И еще, пакостнее: «режиссер недоделанный…»

Но я уже знал, что победил. Не будет такой прожженный ловчила, как пан Георгий, накануне карнавала терять свою репутацию: да и босс не позволит. У него, у хозяина, как я погляжу — свои виды на этих Миллеров.

Нет, ЛЮ-Ю-ЮДИ: да это — мистика какая-то… Стоит подумать о Миллерах, как они — уже тут. И уже улыбаются. Особенно тепло и странно — улыбается эта самая Катька. Дела…

— У «сухой лодки», вечером! — Крикнул мне на прощание дядя Жора.

И голос у него был — не сказать, чтобы противный.

Просто навстречу шла строгая фрау.

5. Сейчас помедленнее… рапид

Сила искусства

Конвой летел за мной, образцово — как на школьной тренировке по бегу, прижимая локти к мосластой груди. На рывке один из них успел зацепить с планшетки сестры недокрашенную фотографию — и на рысях закинул ее в карман.

У самого дома я почти налетел на дядьку Мотыля, снующего повсюду со своим длинным сачком. Он как-то извернулся — и цап меня за плечо:

— Куда спешишь?.. Когда привезут?.. Сколько ты хочешь?

На первые два вопроса я ответил сразу. «Домой!!..» и «Скоро!..». Третий вопрос поставил меня в тупик.

— Сколько ты хочешь за своего…э-э-э, трансформера?

— Не понял…

Дядька Мотыль слегка приложил меня сачком.

— Не валяй дурака, парень. Разведка уже донесла: у тебя кто — «африканец», «азиат»?.. Неужто — «австралиец»: ну, такой пестренький, крупный, мимикрирует под сучок, да? Да телись быстрей, юннат: на вахту пора. Меня мамка с папкой не кормят.

Я пытался скинуть его сачок:

— О чем это вы, дядька Мотыль?

Он заскочил перед коляской. Причем — так шустро, что сачок только развернулся колом, но остался на месте.

— Дам хорошую цену, — пробормотал он, запахивая плащом солнце. — Больше — все-равно никто не даст!

— А с чего вы взяли… — Начал я, но он стал терпеливо долбить сачком мои плечи.

— Эй, парень, ты же не считаешь, что я тебя — даром поджидал? Вон и твоя сестра…

Я глянул снизу в окошко: там сидела Машка, свесив наружу ноги. В платьице, чтоб я не доплыл до финиша! (За все лето — впервые.)

Собралась куда-то, изменщица.

— Нет у меня ничего! — Окрысился я. — Залетал дурак-кузнечик, пошастал — и вылетел! Больше не заходит.

— А вот не — ВРАТЬ! — Учительским голосом заревел коллекционер. И опять пустил в ход свой проклятый сачок. — Тут весь двор слышал, что КТО-ТО есть…И ты с ним — разговариваешь! Огромный, зеленый — точно из Австралии, верно?