Прощай, Сколопендра!

Он растерянно кивнул. Его роскошных перепончатых крыльев не было: он стал «колумбийцем». И сам не мог поверить, все топтался, озираясь и усиками ощупывал оголившееся место.

— Прими от него подарок! — Вмешался наставник.

Из пасти его стремительно вылетело узкое, светящееся в сумерках жало (привычное на лету бить комаров), единым махом это лассо снесло «сократку» с башки его подопечного — и швырнуло в мою сторону. Шляпа упала на скамью под липой.

— Возьми ее! — Приказал наставник.

— Взять?..

Но тут взгляд мой переместился на ноги. Это были чужие ноги: длиннее моих, острые, голенастые, сильно худые… Я задел раму и, не чуя толком странных конечностей, — забился, забарахтался в воздухе — и ударился коленями в бетонную площадку.

А потом я поднялся.

Стоял, уцепившись за «гуляющую» раму — как в детстве за Машкину юбку.

До лавки было всего ничего (если не идти к ней всю жизнь).

И я пошел, опираясь только на воздух.

И когда получил свой подарок — мир стал другой.

Великий, горький, опустошенный…

ВЗРОСЛЫЙ.

1. Побег

До утра я «подгонял» под себя свои чужие ноги: нервные какие-то, жилистые, прыгучие в усмерть. До самого рассвета они «жили» своим умом, словно издеваясь за мою корявость и неуклюжесть… НОГИ сделали меня выше на ГОЛОВУ.

Уже грозный великан, я боялся сделать даже маленький шаг. Особенно опасно было нагибать корпус: ахиллесово сухожилие (почешите щиколотку!) воспринимало это как приказ «оттолкнуться, поджав в прыжке колени…»).

Вот теперь я поверил, что у каждого зеленого «скакуна» — на одну сотню мускулов больше, чем у меня (представителя титульной расы).

Сколько я расписал ссадин и синяков, словно всю ночь сражался с Кирюшей и его компанией. Или — слегка победил в схватке с многоглавым и многолапым чудищем.

Хотя одно «чудище» было: Челюскин, привыкший видеть меня в раме окна, даже вытаращился от изумления… Привык, тобы его за леопарда держали!.. Ну так я допрыгнул и до него (и даже гавкнул в пушистую морду!) и он умылся в свое дупло. Не будет теперь чинно восседающего «мальчика на колесах»…

К раннему утру я «приручил» свои ЛАСТЫ.

Можно сказать: усыновил.

Лежа на любимом диване (следует, кстати, сказать ИМ, чтоб купили подлиннее…), я с удовольствием осознал всю исконную правоту ежевечерних сборищ-консультаций у нас во дворе: когда «ноги гудят» и «суставы ломит» и «косточки верещат»… Просто — прелесть! Я стал разглядывать свои ходули — с нежностью. Ну и фиг с ним, что зеленого цвета и совсем не новые (даже чужая татушка сохранилась…). Да и худоваты до неприличия… Пусть ортопед сходит с ума.

До кухни (где хранилась аптечка) я решил добраться обычным способом.

Да, в коляске…

Да, мазохист!..

В кресле мои новые колени торчали вызывающе: напротив лица. Я выехал в коридор (впервые за столько лет испытать неудобство от езды!..) и прочитал записку напротив: Машка сообщала, что останется ночевать у «бестолковых Миллеров», но к приезду родителей завтра будет дома.

А «завтра» уже наступило. Кухня издевалась немыслимой чистотой (первый признак окончания веселой жизни!..) Я сгреб аптечку — и через мучительных полчаса уже выглядел, как боец после сражения. Потом я задремал — и проснулся в ужасе: снилось, что Гренадер тащит меня к воде, и мои пятки оставляют на песке «крокодиловый след».

Дом давно ожил: мой «женский батальон» готовился к встрече «заморских гостей»… Шаркали пожилые тетки, выползла из ночной спячки Мелания Сидоровна; вылетел пулей Тристан (выгул для него — всегда праздник!); проковыляла Петькина хозяйка — привычно, от порога, уже жалуясь и на жильца и на собаку. Села — и успокоилась: день обещал быть прибыльным на новости.

А вот и баба Зина (с газетой подмышкой). Пришла, поздоровалась «с девочками» и стала выжидать момента, чтобы сообщить, где в мире плохо обезьянам, отчего массово вымирают канадские еноты…

Сегодня, впрочем, ее не торопят с рассказами: вся пялятся на мое распахнутое окно.

СОБЫТИЕ ВЕКА: родители из Африки! Какие там еноты…

Милые наивные старики: ждут, когда в окне появится моя счастливая рожа…

И вдруг, как по команде, весь «педсовет» разворачивается в сторону детской площадки.

Урра!.. Приехали…

Такси из аэропорта (а Машки — нет…Это — скандал!)

Зато есть дядька Мотыль. В своей энтомологической светлой панаме, с покуда неприметным сачком (он задает им ритм, как тамбур-мажор). Он так счастлив, что мне даже стыдно.

Оживились и старушки: грядет ответственный миг, надо приветствовать, поздравлять с прилетом, не забыть спросить — какая погода в тамошних местах: «То же, поди, жарко, да?..». И все, ВСЕ растерянно смотрят на наши пустые окна, бунтующие в одиночестве шторы…

Минут пять я — еще законный хозяин своей комнаты. Время пошло…

В три прыжка я перемещаюсь на кухню (и на сантиметр отодвигаю занавеску).

Вот ОНИ. Вперед и — водитель с чемоданом, баулом — и пестрым перекидным мешком в придачу (… не забыть подарить дяде Худаю!).