Прощанье с Родиной (сборник)

ЭТО БЫЛО В АПРЕЛЕ 1985 ГОДА, КОГДА ВОВСЮ БУШЕВАЛА АФГАНСКАЯ ВОЙНА, РАЗВАЛИВАЛОСЬ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО, ВЕЗДЕ ПРОЦВЕТАЛИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО, КОРРУПЦИЯ, АЛКОГОЛИЗМ, ПОВСЕМЕСТНО НАРУШАЛИСЬ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ГОТОВИЛСЯ ВЗЛЕТЕТЬ НА ВОЗДУХ ЧЕТВЕРТЫЙ БЛОК ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АТОМНОЙ СТАНЦИИ, И ВСЯ МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ СТРАНА С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДАЛА ИСТОРИЧЕСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС…

— Я про это видел по телевизору, — сказал я. — Называется «Александр Вампилов. Прошлым летом в Чулимске». Там один хрен купеческий строил тоже дом, но чего-то испугался, а потом пришла Октябрьская революция. А уже в наши дни там поселялись разнообразные негодяи. То есть они, конечно, хорошие были люди, наши, но только все время пьяные. Следователь, например, всю дорогу с «пушкой» ходил, а потом взял да застрелился.

Данилов задумался.

— Видел, знаю, — наконец отозвался он. — Но у меня всего десять классов и автошкола. Трудно было аналитически связать два этих несомненных факта. Может, и тот старый идиот такую картину видел?

— Не думаю, — возразил я. — Он, по твоим словам, раньше задумал строить, чем Вампилов в Байкале утонул. Вампилов погиб. В Байкале знаешь какая вода холодная?

— Думай не думай, а у нас все может быть. А вдруг они знали друг друга? Вот мы же с тобой встретились и разговариваем. Все может быть… — Данилов засопел и потупился. — Вот ты, к примеру, можешь представить, чтобы я, тихо сидящий перед тобой, оказался зверем? А я, представь, являлся таковым, отчего и вынужден теперь ехать в Даниловский монастырь.

— Не Даниловский, а Данилов, — тут же поправил я его, но он, явно не слыша моих слов, вдруг жарко зашептал, придвинувшись ко мне вплотную, отчего явно повеяло на меня одеколоном, щами, бензином, табаком, другими продуктами чужой жизнедеятельности.

— А что мне, спрашивается, оставалось делать, когда я ехал после смены на первой электричке 4.32 и в изнеможении лег на лавку спать, положив под голову ондатровую шапку? Только задремал, но меня будят за ногу, и старый хрыч, пенсионер очкастый, наклонился надо мной, как контролер, и говорит: «Молодой человек, спать в электричке, развалившись на сиденье, как свинья, строжайше запрещается».

«Чего надо, у меня сезонка», — леплю я спросонок, а он меня все тянет и тянет за ногу. Сразу предупреждаю, что это был уже ДРУГОЙ старик, НЕ ТОТ, что в Лобне дом строит…

ЭТО БЫЛО В АПРЕЛЕ 1985 ГОДА, КОГДА ВОВСЮ БУШЕВАЛА АФГАНСКАЯ ВОЙНА, РАЗВАЛИВАЛОСЬ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО, ВЕЗДЕ ПРОЦВЕТАЛИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО, КОРРУПЦИЯ, АЛКОГОЛИЗМ, ПОВСЕМЕСТНО НАРУШАЛИСЬ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ГОТОВИЛСЯ ВЗЛЕТЕТЬ НА ВОЗДУХ ЧЕТВЕРТЫЙ БЛОК ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АТОМНОЙ СТАНЦИИ, И ВСЯ МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ СТРАНА С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДАЛА ИСТОРИЧЕСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС.

ВОТ И НАСТАЛ ЭТОТ ДЕНЬ!..

— Ну! — удивился я.

— Вот тебе и «ну», — уныло отозвался собеседник. — Я ему говорю: «Отвали, отец, видишь, весь поезд пустой, дай отдохнуть пролетариату». А он: «Я сам в молодости был пролетариат и всю жизнь на посту боролся с разгильдяйством и разными, кто рабочую честь продает за копейку. Встань немедленно, сукин сын!» — «Да зачем же, — я говорю. — Ведь я никому не мешаю». — «Нет, мешаешь, мне ты мешаешь, — отвечает старый подлец. — Я, может, имею право сидеть именно на этом месте, а ты тут развалился, как свинья…» — «Отец дорогой, — умоляю я его. — Отвали с глаз от греха подальше, ведь я тебя убью…» — «Многие хотели меня убить, да где они все нынче…» И, представь себе, садится прямо на мои ноги, утверждая, что хочет сидеть именно на моих ногах, именно на том самом месте, которое уже занимают мои ноги…

— А ты что?

— Я… Я его сбросил, шапку забрал и ушел в другой вагон. Снова лег, снова задремал, сон хороший стал мне сниться, как я куда-то еду, а этот пидор, ты уж извини, друг, вырвалось ненароком, опять на моих ногах сидит и шипит мне, наклонившись: «Я предупреждал! Я тебя предупреждал…» И-эх! Все во мне помутилось, натянул я кожаные перчатки и принялся буцкать старого хрена со всех своих последних сил. Нет смысла скрывать, морду я ему расквасил, зуб вышиб, но по печенке и под дых не бил, чтоб не загнулся. Короче, нет смысла скрывать, в котлету я папашу превратил… Ногой под ребра добавил, перчатки выкинул и перешел через три вагона, лежу, жду, что дальше будет…

— А дальше?