Прощанье с Родиной (сборник)

— Погоди секунду, как так помер? Разве тот старик, который строит в Лобне дом, чтоб не помереть, и тот старик, которому ты набил морду, разве это не один и тот же старик?

— Какая разница — один старик, другой, третий, когда приходит смерть, и нету больше ничего, хоть и кто партейный из КПСС. Я уж мучился, мучился, ну что же это в самом деле — как зверь, убил я старика, хотя я его фактически не убивал, он сам помер и сам во всем виноват. Я мучился, я раз пошел к церкви, там в Лобне церковь есть около озера, и мне тот старик, что строит дом, сказал: «Ты выпил, так поди проспись, а проспишься — ступай в монастырь». То есть это не он сказал, а нищий там сидел на ступеньках. Он сказал: «Имущество свое раздай, а сам ступай в монастырь».

— Да какой еще такой нищий? Еще, что ли, один старик? И где же это? В какой такой монастырь? — заволновался я.

— Обыкновенный нищий. Он сидел на ступеньках. А монастырь — Даниловский. Говорят, в Москве скоро откроют Даниловский мужской монастырь, и я туда сейчас еду договариваться. Я сначала думаю, что буду разнорабочим на реставрации, о чем писали в газете, приглашая добровольцев работать бесплатно на объекте памятника старины, а потом вступлю в монастырь и буду молиться, молиться, молиться…

ЭТО БЫЛО В АПРЕЛЕ 1985 ГОДА, КОГДА ВОВСЮ БУШЕВАЛА АФГАНСКАЯ ВОЙНА, РАЗВАЛИВАЛОСЬ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО, ВЕЗДЕ ПРОЦВЕТАЛИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО, КОРРУПЦИЯ, АЛКОГОЛИЗМ, ПОВСЕМЕСТНО НАРУШАЛИСЬ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ГОТОВИЛСЯ ВЗЛЕТЕТЬ НА ВОЗДУХ ЧЕТВЕРТЫЙ БЛОК ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АТОМНОЙ СТАНЦИИ, И ВСЯ МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ СТРАНА С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДАЛА ИСТОРИЧЕСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС.

ВОТ И НАСТАЛ ЭТОТ ДЕНЬ! В КРЕМЛЕВСКОМ ДВОРЦЕ СЪЕЗДОВ СОБРАЛОСЬ МНОГО КОММУНИСТОВ. НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ КАШЛЯЛИ, ЧИХАЛИ, НО ПОТОМ ВДРУГ ВОЦАРИЛАСЬ МЕРТВАЯ ТИШИНА.

ЭТО ВЫШЕЛ НА ТРИБУНУ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦК КПСС М.С. ГОРБАЧЕВ. ОН НЕМНОГО ПОСТОЯЛ В ГЛУБОКОЙ ЗАДУМЧИВОСТИ…

Я рассердился.

— Во-первых, я уже говорил, не Даниловский, а — Данилов. Данилов монастырь, или, если тебе угодно, Даниилов, потому что он основан в 1282 году князем Даниилом Александровичем. Напомню, что монастырь этот играл важнейшую роль в обороне Москвы, особенно в XVI веке, когда монахи отражали набеги крымского хана Казы-Гирея. Историческая наука гласит также, что в начале XVII века близ монастыря происходило сражение войск Болотникова и Шуйского. Не знаю, известно ли тебе, что в тридцатые годы нашего уже века там был детприемник для репрессированных детей репрессированных. У одной моей знакомой там папаша содержался, и он говорил, что запомнил такое содержание на всю жизнь. Там кровищи за семь веков пролилось — не дай боже. А эта моя знакомая тогда подала заявление ехать в Израиль, но уехали они все вместе в Америку. Папашу тоже с собой взяли, он там сейчас пенсию получает, научился играть на флейте в городе Мидлтаун, штат Коннектикут.

— Это я — Данилов, а монастырь — Даниловский, ученая ты вошь! — гневно выдохнул будущий монах. — И я пойду туда, и я там буду молиться, работать буду во благо строительства и открытия. А ты ехай тоже в Израиль, или куда вы там все едете?

— Но ведь я — русский, куда мне ехать? — заметался я. — Это… это моя страна, и Солженицын правильно говорил, что пускай лучше едут те, которые ее обосрали и изнахрачили. Я… я тоже хочу «во благо», но я-то ведь пока никого еще не убил?

— А если убил, то пошел бы в монастырь? — придвинулся ко мне Данилов.

— Да его, может, и не откроют. Это, может, все слухи, что к тысячелетию христианства на Руси там откроют мужской монастырь. Как же, жди, откроют они тебе, жди морковкина заговенья… — защищался я.

— Слухи, слухи, все слухи вам, слухи. Жить-то когда будете? Душу думаете спасать или надеетесь, что так прохляет? — тяжело задышал Данилов.

— Да ты и молиться-то, поди, не умеешь. Ты хоть знаешь, чем православный отличается от католика?

— Какая разница! — взревел Данилов. — Какая р-разннца! — ревел он.

— А ну прими руки! — вскричал и я.