Прощанье с Родиной (сборник)

Услышав 6 марта 1953-го от плачущего диктора Левитана о смерти Вождя, Гдов посуровел и сначала не знал, что делать. Но дело вскоре нашлось, ведь дни 5–9 марта запомнились тем, кто еще жив, вообще всеобщими массовыми стенаниями, рыданиями, воплями, плачами и заклинаниями. Матушка Гдова, непрерывно рыдая, нарезала днем 6 марта 1953-го из цветочного горшка изрядное количество ветвистых прядей растения «аспарагус», которое лишь с большой натяжкой можно было бы поименовать цветком. А настоящих цветов в Сибири марта 1953-го тогда еще не водилось, не то что сейчас. В Сибири тогда настоящие цветы появлялись только летом. В тайге — жарки, саранки, на грядках — астры, розы. Никакой голландской привознятины тогда еще не существовало. В лучшем случае все было как в арии цветочницы из забытой советской оперетты:

Ветерок приятно гладит волосы. У меня в корзине гладиолусы. Их доставил самолет из Ялты, Для того чтоб для любимой взял ты.

Матушка и велела будущему антисоветчику Гдову снести такие «цветы» соседу Сталину, в музей его имени, открытый на улице Лебедевой еще при жизни покойника в доме конечно же номер 23.

В этом музее Гдов бывал неоднократно, с сеткой-авоськой, по пути в очередь за хлебом в магазин № 15, что существовал тогда на углу улиц Сурикова и Лебедевой, В этом музее мальчику нравилось все — перманентное отсутствие наплыва посетителей, красный флаг, расшитые бисером унтайки ссыльного, его знаменитая трубка, про которую Гдов знал стих, усвоенный им в еще более раннем детстве, в детском саду, от которого (детства да и детсада тоже) осталась лишь фотография, где набычившийся ребенок сидит в окружении других таких же детей. Под портретом Вождя.

Курит трубку деда Сталин, А кисета-то и нет. Мы сошьем ему на память Замечательный кисет.

А в особенности ему нравилась картина, где было изображено, как одинокий Сталин гребет в лодке по реке Е. в непогоду против течения, а на него с берега смотрят восхищенные СИБИРЯКИ, граждане тюрьмы народов, которую он вскоре так же победит, как и речную непогоду. Хорошая картина. Многие хотели бы иметь ее у себя дома. Но вот только хрен им! Уж нету той картины. Как нет и музея Сталина, преобразованного в начале шестидесятых местными хрущевскими шестерками в музей РСДРП (б), а потом канувшего незнамо куда. Как и все кануло или канет незнамо куда, хочется нам этого или наоборот.

Стоя под Пизанской башней, Гдов размышлял о том, что в современной России выгрести против течения на реке Е. в непогоду смог бы только Президент РФ В.В. Путин, потому, что всю жизнь занимался в КГБ спортом. «Д.А. Медведеву, при всем уважении к нему, это, боюсь, было бы сделать слабо́, — мельком подумал Гдов. — Ну, вот еще министр обороны Сергей Кужегетович Шойгу, возможно, сдюжил бы, потому что он — генетический тувинец, взрос на реке Е., выкормлен буйволиным молоком и мясом маралов. Зато нынешний министр культуры, тот самый, который, согласно «диссернету», сплагиатил у доброго десятка других ученых весомую часть своих диссертаций, наверняка элементарно обделался бы со страху там на реке Е., еще не садясь в лодку». Это, замечу я для адептов «басманного правосудия», всего лишь ОЦЕНОЧНОЕ МНЕНИЕ. И вовсе не мое, а писателя Гдова, персонажа, находящегося хоть и под Пизанской башней, но над схваткой. Поэтому просим власти не преследовать писателя Гдова, да и меня, писателя Евг. Попова, автора этого сочинения. «Мы против властей не бунтуем», — как нас давным-давно научил отмазываться Михаил Булгаков, тоже писатель.

В музее тоже все вдруг заплакали, весь персонал, хотя непосредственно перед приходом ребенка Гдова явно пили чай с пряниками, колбасой и вареньем, сильно похоже было на это, лоснились физиономии у музейных лиц женского пола.

Тем не менее скорбная тетенька в валенках, вытерев губы, записала ребенка Гдова в толстую памятную тетрадку, и уже вечером того же 6 марта 1953-го черный радиокруг репродуктора сообщил всем жителям города К., стоящего на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, что ПЕРВЫМ В ГОРОДЕ цветы усопшему вождю принес октябренок Гдов. Поэтому, если настанет время и всех будут судить за коллаборационизм и шашни с тоталитарными, а также авторитарными и колониальными режимами, то Гдову тоже не избежать своей горькой участи. «Но я могу не волноваться. Ведь такие времена наступят, когда мне Пизанская башня на голову упадет», — ухмыльнулся Гдов.