Прощание на Поцелуевом мосту

Иноземцев улыбнулся:

– Не случайно я тогда в самолете обратил на вас внимание. Красивых женщин много, умных – единицы, а красивых и умных не бывает, как совершенно справедливо считают многие. Но мне повезло встретить единственную. Оставайтесь здесь, Верочка. Обещаю, вам будет хорошо со мной.

– А как же ваша дама, что ответила мне на итальянском?

– Считайте, что это автоответчик. А если скажете, то я сброшу ее в море, как это делал Тиберий, живший две тысячи лет назад на соседней горе.

Он еще раз улыбнулся. Улыбка у Дмитрия Захаровича была обаятельной, что для политика, пожалуй, основное достоинство.

– Вы собирались говорить о деле, – напомнила Вера.

– А вы приехали сюда только за тем, чтобы предложить мне мои же акции?

– Во-первых, они не ваши. Они принадлежали Борису Борисовичу, а теперь находятся в собственности его несовершеннолетнего сына и переданы мне в управление. Во-вторых, мы с вами оба знаем, что оценочная стоимость этого концерна очень сильно занижена, а ведь одним из владельцев предприятия является государство. В ближайшее время стоимость акций еще упадет, государство начнет от них избавляться, начнут их скидывать и другие владельцы, чтобы не потерять все. А вы начнете скупать, скупать… Сейчас в ваших руках меньше трети акций. Те, что у меня, – пять процентов. То есть, получив их, вы получаете блокирующий пакет. И возможно, даже контрольный, потому что он исчисляется, исходя из числа акционеров, присутствующих на собраниях и участвующих в принятии решений. Если на годовое собрание акционеров пришли только те владельцы, у которых шестьдесят процентов, то контрольный пакет – это тридцать процентов плюс одна акция. Так было выгодно государству, чтобы привлечь хоть какие-то инвестиции. А шестьдесят процентов – это акции ваши, Софьина и государства. У государства двадцать семь, если я правильно помню. Но вам мало тридцати процентов, вам надо не менее половины всех акций, чтобы исключить любой форс-мажор. Средства у вас имеются. А став полноправным владельцем предприятия, вы проведете независимую оценку активов, которая лишь подтвердит, что стоимость предприятия, – а оно оценивалось более пятнадцати лет назад, – за прошедшее время выросла в несколько раз. Вы объявите эмиссию акций, сами ее поддержите, не нарушая устава. В результате на вложенный миллиард долларов вы в течение года получаете пять-шесть миллиардов прибыли только за счет переоценки стоимости акций.

– Как это скучно! – воскликнул Дмитрий Захарович. – Я делами давно не занимаюсь лично. У меня на это имеются специально обученные люди. Давайте сменим тему.

– Как скажете. Меня тоже экономика мало интересует. Вы же знаете, чем я занимаюсь на самом деле. Убийство Дмитрия Захаровича Иноземцева раскрыто. Убийца известен, известен и заказчик, но оба они, к сожалению, погибли, как и еще один участник заговора. Двое оставшихся предстанут перед судом. За убийство, которое они не совершали.

– Много им все равно не дадут. Но так ли они невиновны?

– Меня другое интересует, Дмитрий Захарович. Зачем вам все это было нужно?

Иноземцев посмотрел на нее внимательно, словно пытаясь понять, насколько Веру интересует ответ. Потом взял со стола бутылку и плеснул в свой стакан.

– Ой, простите, забыл вам предложить, – опомнился он.

– Вы уже предлагали, и я отказалась.

Он кивнул, пригубил виски, вернул стакан на стол. И произнес:

– Вы правы, мне это было не нужно. Да и политика была не нужна. Но вы ведь понимаете, что политика – это тот же бизнес. Я немного развлекся, немного подзаработал, но вся эта политическая суета утомляет изрядно. Но как только тебя запрягли в эту упряжку, выбраться уже невозможно. Меня вообще за дурачка держали: приглашают куда-нибудь в посольство на какой-нибудь праздник, у всех тусовка, а со мной беседа. И все говорят: «Какой вы молодец! Как много от вас ждет Запад, мы на вас рассчитываем, вы станете отличным президентом, и отношения между нашими странами будут замечательными». И так далее и тому подобное…

Он замолчал, посмотрел на море.

– Прекрасный вид, душа отдыхает. Я детство и юность провел в провинциальном городе. Жил с родителями, квартирка небольшая, а из окна моей комнаты был вид на блочную пятиэтажку. Я смотрел во все окна, в которых по вечерам горел свет, видел, что делают за этими окнами незнакомые мне люди. Поначалу был к ним интерес, потому что происходило всякое… А потом интерес пропал и появилось даже пренебрежение, словно я наблюдаю за муравейником… Кстати, прекрасный виски. Попробуйте.

Вера покачала головой и вернула разговор в прежнее русло:

– Вы решили с политикой порвать?