Прощание с империей

Наверное, так и должно было случиться, и совсем не потому, что в Ленинградской области не было своих виноградников. В «Нектаре» были тематический магазин, ресторан, модный бар со стойкой из бутылок. Здесь даже устраивали пикантное шоу обнажённых Афродит. И всё же славу заведения составляла именно дегустация. На ежедневные сеансы винных проб продавались специальные билеты. Обновление дегустационной карты делалось организаторами как хорошая театральная премьера. Ведущие были отменными рассказчиками, их мифы о вине подкреплялись историческими фактами. Опытные ведущие на вкус определяли наличие и количество сахара, эфирных масел, содержание алкоголя с точностью до половины градуса. «Нектар» превратился для населения в курсы «по ликвидации винной безграмотности».

Коллекция вин была сравнительно невелика, марки вин в основном грузинские, молдавские, крымские, венгерские, болгарские. В них читалась скромная география уходившего советского времени. Зато здесь никогда не было ничего поддельного. В те годы «Нектар» посещали не только любители, но и новые российские виноторговцы. Ритуал дегустации проходил при свечах, в стилизованном интерьере винного погреба с бутафорскими бочками. Такая театрализация немного напоминала посетителям о южной крымской или кавказской дегустации.

Но в «Нектаре» всё это было серьезно, здесь старательно делали первый шаг к высокой культуре лозы. Наверное, мы тогда перешагнули уровень этого ликбеза. Когда-нибудь «Нектар» должен был стать неинтересен и превратиться в легенду. Так исчезло одно из самых модных и популярных ленинградских заведений 1970-х, страна, не оглядываясь, шагала дальше…

Из истории Военно-медицинского музея

Признаюсь, что мои литературные фантазии иногда возникают через интересные изображения. Сейчас передо мной рисунок А. Фосса «Вид на госпиталь Семёновского полка», исполненный художником в 1842–1844 годах. На переднем плане изображена хозяйственная зона с дровяным двором Семёновского полка. Можно предположить, что её появление было связано с продолжавшимся строительством на полковых землях к югу от Фонтанки. За ней видно здание самого госпиталя с церковью святых апостолов Петра и Павла. Слева здание женской лечебницы с высоким куполом. Где-то там, дальше, видна крыша мужского больничного отделения. Эти здания тогда принадлежали Обуховской больнице. Чёткой границы между больничными корпусами и зоной с хозяйственными строениями тогда не было. Она исчезла вместе с окончанием строительства, превратившись в часть территории госпиталя Семёновского полка. Его инфекционный корпус, построенный несколько позже, располагался, по-видимому, на месте изображённого дровяного двора. В дальнейшем эта постройка никогда больше не упоминалась.

Оба медицинских учреждения получили в Петербурге широкую известность и заслужили отдельного рассказа. Обуховская больница, в которую тогда «всех неведомого сословия принимали»… 28 декабря 1925 года сюда привезли тело поэта Сергея Есенина. При больнице находился вытрезвитель и дом призрения умалишённых, самый первый в Петербурге. Дом выкрасили в жёлтый цвет и его название «жёлтый дом» очень скоро стало нарицательным. После войны больница вошла в состав Военно-медицинской академии, а в петербургском фольклоре она навсегда осталась благодаря симпатичному старинному анекдоту:

– Как мне побыстрее попасть в Обуховскую больницу?

– А вон, видите, трамвай идёт?

– Нужно сначала попасть на него?

– Нет. Под него…

Здание госпиталя лейб-гвардии Семёновского полка, одного из лучших лечебных учреждений XIX века, было возведено в 1797–1799 годах по проекту известного петербургского архитектора и профессора Академии художеств Фёдора Ивановича Демерцова, в прошлом сына крепостного садовника князя Петра Трубецкого. Его хозяин был человеком просвещённым, приверженцем передовых европейских взглядов. Однако же и он был крайне удручён, узнав о связи своей младшей дочери Александры с сыном крепостного садовника, юным Фёдором, которому дал вольную за большой художественный талант. Исключив непокорную дочь из родительских списков, князь через три года сам круто поменял взгляды и повенчался со своей тайной возлюбленной, простой крепостной крестьянкой Натальей Березовской. Впоследствии он даже завёл дневник, в котором в часы досуга размышлял об этническом равенстве дворян и крепостных крестьян.

Как бы то ни было, но Петербург тогда получил нового замечательного зодчего, создателя Сергеевского всей артиллерии собора, Знаменской церкви, Александровских ворот, а так же многочисленных казарменных зданий для самых разных полков в лаконичном стиле позднего классицизма. За своё военное строительство архитектор пользовался благорасположением графа Аракчеева. Большинство этих построек были постепенно утрачены или снесены в советское время.