Прощание с мирной жизнью

Потом разговор перешел на другие темы. Но слова Ирены о том, что у ее мужа были денежные дела с финансистом Гелузичем, не выходили у Александра из головы. Невероятно, чтобы два финансиста носили такую фамилию! Нет, это исключается. И тут встал вопрос, нельзя ли быстрее, чем прежним путем, достигнуть соглашения с господином фон Клауди при посредничестве Гелузича.

Со дня встречи с Ранклем Александр нервничал. Лето приближалось к концу. Скоро должны вернуться после летних каникул Каролина, Валли, Майбаум и другие родственники и знакомые. Тогда будет уже не так просто проводить вечера и ночи вне дома. Да и делами, когда кончится мертвый сезон, нельзя будет заниматься только несколько часов в день. Если он, Александр, хочет и в дальнейшем быть вместе с Иреной, надо будет ввести ее в дом. Значит, необходимо поскорее прийти к соглашению с обер-лейтенантом.

Александр написал Зельмейеру:

«У меня есть основание предполагать, что среди кредиторов обер-лейтенанта Клауди имеется Марко Гелузич, с некоторых пор живущий в Праге. Не можешь ли ты выяснить, соответствует ли мое предположение действительности? И если это так, то не повредит ли делу, если я при случае обращусь (конечно, с величайшей осторожностью) к посредничеству этого самого Гелузича?»

Зельмейер срочно ответил, что вышепоименованный Гелузич хотя и не принадлежит к непосредственным кредиторам обер-лейтенанта, но, несомненно, может воздействовать на самых крупных из них.

«Против твоего намерения, — дорогой Александр, — писал он дальше, — с моей стороны не встречается ни малейшего возражения. Я и сам собирался поискать кого-либо, кто бы хорошо знал обер-лейтенанта Клауди и при известных условиях мог бы, оказав некоторый нажим, сделать его уступчивее. Твой финансист будет как раз кстати».

По прочтении ответа Зельмейера у Александра сразу созрел план действий. Он пригласил Польди в «Голубую звезду» к завтраку с шампанским и уже после второго бокала приступил к осуществлению своего замысла.

— Я хотел тебя спросить, Польди, ты хорошо знаком с господином Гелузичем?

Лицо майора Польди, румяное, круглое лицо жуира, сразу вытянулось, стало каким-то глуповатым и недоверчивым.

— Хорошо? Ну, это как считать. Шапочное знакомство, не больше.

— Я думал, вы в более близких отношениях, — удивился Александр.

— В более близких… в более близких… — Польди кашлянул, подкрепился хорошим глотком шампанского и с наигранной развязностью спросил: — А что, разве с ним стряслось что-нибудь неприятное?

— Да нет! Дело вот в чем: мне от Гелузича кое-что надо, и я хотел тебя просить быть моим посредником.

— А, вот оно что. — Лицо Польди снова округлилось. Он поднял бокал. — Пожалуйста. Я рад тебе услужить.

— Ну, тогда все в порядке.

— Да. Только… ты ведь знаешь, я плохой дипломат… Да, да… я выпью еще. Итак, как уже сказано, я только вояка.

— Я думаю, для этой миссии ты как раз подходящий человек: тактичный, разумный. Кроме того, здесь замешан один офицер. Угодно сигару?

— Нет, мерси, табак и шампанское — это вместе не годится.

— Как хочешь. В конце концов в этих вещах ты знаток. Но мне закурить разрешается?

— Пожалуйста! Осторожно, не перелей, было бы жалко. Я всегда к твоим услугам. И охотно и всегда, — сказал он словами любимой песенки из программы гастролировавшей в Праге певицы, хриплое сопрано и длинные ноги которой часто служили темой разговора в офицерском собрании. — И охотно и всегда.

— В таком случае — за удачу этого дела! Так. А теперь слушай: я познакомился с одной дамой… — Александр понизил голос, а заинтересованный Польди предупредительно пододвинул вплотную к Александру свой стул.

XIV

Уже на следующее утро майор Польди подал рапорт о двухдневном отпуске для урегулирования не терпящих отлагательства семейных дел; получив его, он немедленно отбыл в Карлсбад, куда на воды — как он это узнал — незадолго до того приехал Гелузич.

Леопольд фон Врбата охотно взялся за поручение Александра. Все же ему было не по себе при мысли о предстоящем свидании с Гелузичем, который в последнее время упорно уклонялся от встречи с ним. Способствовало такому настроению майора еще и то, что он был в штатском. В непривычно легком костюме он чувствовал себя голым — вроде бы как улитка без своей раковины. Он нервно курил сигару за сигарой и при этом поломал свой пенковый мундштук.