Прощание с мирной жизнью

— Так вот, мне хочется уехать. Всего на несколько дней, но не откладывая, уже на той неделе. Куда-нибудь за город, где деревья, сосны и березы. Я так давно не была зимою в лесу. И тебе это тоже полезно. Наденем высокие сапоги, пальто с капюшонами, перчатки с крагами и будем часами бродить по лесу. С веток падают хлопья снега, на дороге — следы. — Все еще не разжимая объятий, она потащила его к окну. — Посмотри, как мороз разрисовал окно! У нас дома, в лесу, я грела в руках медяки и прикладывала их к стеклу, чтобы оттаял глазок и стали видны деревья. Но можно нагреть и просто ртом. Вот так! — Ирена прижалась губами к покрытому инеем окну, и на белой поверхности обозначился темный кружок.

Александр любовался ею, всем ее прелестным обликом — темными волосами, пушистыми ресницами, ртом, одновременно и женственно мягким, и детски наивным, и чувствовал, что его переполняет нежность, от которой ему и хорошо и больно.

Ирена была поглощена своим занятием.

— Готово! — крикнула она, отклоняясь от окна. — Теперь видно. Посмотри, милый!

Александр посмотрел в «глазок».

— Какое искусство!

— Правда? Но раз задумали, не надо откладывать! Когда поедем? Завтра? Послезавтра?

— Какая ты быстрая, золото мое!

— Да, я хотела бы как можно скорей. Еще до воскресенья. Ты же мне обещал. Уж не хочешь ли ты отступиться от своего слова?

— Господь с тобой. Раз дал слово — держись.

— Правильно! А куда мы поедем?

— Это уж тебе решать, дорогая. Но давай сообразим. Что ты скажешь насчет Богемского леса?^{78}

— Замечательно! Ах, Александр, мой милый, мой дорогой, как это чудесно. Ты даже не представляешь, как чудесно. Я… я так счастлива. — Она протянула ему губы, еще влажные от инея.

III

— Вот я предстал пред твои светлые очи, что прикажешь? — с такими словами Александр обратился к сестре, попросившей его зайти к ней. Он вошел с зимним пальто, перекинутым через руку, желая с самого начала показать, что он всего на минутку.

Каролина заметила это, хотя не подняла глаз от своего рукоделия.

— Хорошо, что ты немного освободился, мой милый. Может, положишь пальто и присядешь? Мне хотелось бы обсудить с тобой кое-какие дела.

Он сел, все еще держа пальто, на один из узких стульев с высокой спинкой и подлокотниками, сидеть на которых было так же мучительно неудобно, как в тесной клетке. Трудно было поверить, что такие неуютные стулья — фамильное наследие усопшего фон Врбата, апатично и сонно глядевшего со стены, где он висел между копией беклинского «Острова мертвых» и батальной картиной, изображавшей, как гласила надпись, «Генерала Радецкого в битве при Санта-Лючиа». По всей вероятности, эти якобы фамильные стулья были приобретены Каролиной не столько для того, чтобы обставить свои апартаменты, сколько для того, чтобы обставить соответственно дворянскому званию прошлое ее покойного супруга.

— Ну, так как же, дорогая сестрица?

Каролина молчала, продолжая усердно заниматься своим рукоделием. Александр узнал бисерное шитье; Каролина уже много лет бралась за него при дипломатических разговорах. Он вытащил часы и, наморщив лоб, взглянул на них.

Каролина, нисколько не смутясь, подняла иголку к глазам, чтобы вдеть нитку.

— Я хотела узнать, как обстоит дело с приданым Валли? — не спеша сказала она.

— Я полагаю, что с приданым вы, дамы, справитесь и без меня.

Каролина с решительным видом сделала узелок на вдетой нитке.

— Дорогой Али, твоя внучка не сочла нужным предупредить меня о своей помолвке. Что же касается ее матримониальных планов, — видишь ли, я не считала возможным навязываться. Перестань, пожалуйста, барабанить по спинке стула, у меня начнется мигрень. И положи наконец куда-нибудь пальто. Право, ты словно нарочно играешь на моих нервах. Если бы это касалось только Валли, я бы нисколько не беспокоилась, но в конечном итоге обвинят семью, не позаботившуюся о приличном приданом. Судя по твоему лицу, тебя это не волнует.

— Честно говоря, я могу себе представить более волнующие проблемы.

— Я так и думала. Это очень на тебя похоже! La nonchalance personnifiée[83]. Но так просто отмахиваться нельзя.

Каролина с высокомерным видом вздернула нос и сокрушенно вздохнула.

Александр молчал; он скрестил ноги и внимательно разглядывал светлые блики на блестящих носках своих ботинок.

Каролина с видом мученицы возвела глаза к потолку и плотнее натянула на плечи серую кашемировую шаль.

— Я полагаю, что кому-то все же надо заблаговременно распорядиться, чтобы обеспечить молодое хозяйство всем необходимым, а главное, чтобы было готово приданое.

— Видишь ли, мне кажется, Валли сама позаботится и не выйдет замуж в чем мать родила, хотя, насколько я знаю Гелузича, он против этого не возразил бы.

— Прошу тебя, Али, не надо пошлых намеков! В общем, я тебя не понимаю — «Валли сама позаботится…». Нельзя же доверить покупку приданого молодой, абсолютно неопытной девушке. Кроме того, ce n’est pas la chose principale[84].

— Гм… А в таком случае что главное?