Прощаться не будем!

Далее последовала Киевская оборонительная операция, которая длилась с тринадцатого ноября по двадцать третье декабря 1943 года. О ней я рассказывать не буду. Скажу только то, что поставленную задачу мы выполнили успешно. Моя «танковая семья» понесла первые потери. Парень, который прибыл ко мне в подразделение, притирался к нам с каждым днём. Моей обязанностью, было приручить к службе молодого мехвода, указывая ему на ошибки и дальнейшие действия. Несмотря на его старательность и рвения к делу, заменить Горохова он не смог. Фима начинал, как и весь мой экипаж с первого дня войны, но к сожалению, не дожившего до этого момента. Где его похоронили я так и не знаю. Даже не кому из его родных написать. Он все время называл себя сиротой. За проведенную операцию нас наградили орденами Красной звезды. Я подавал кучу рапортов командованию, на счет того, чтобы ефрейтору Горохову присвоили звание Героя Советского союза. Но всё тщетно… моё представление приняли, но награду изменили на орден Ленина. Фима все равно оставался для нас, как и для всех миллионов граждан героем своей страны.

Глава третья

Эпизод 19: «Неожиданная встреча»

Стояла зима. Мороз двадцать пять градусов ниже нуля. Наша бригада дислоцировалась в районе Ксаверовка. Во второй половине декабря, мы получили распоряжение занять опорный пункт противника Винницкие Ставы. На следующий день при поддержке 27-й Армии, мы фланговым ударом обошли данный населенный пункт. Но в ходе контратаки немецких танковых частей, наше наступление остановилось на окраине деревни. После четырёхчасового боя, немцы подарили нам небольшую передышку. Было время пополнить боезапасы и перекусить.

— Ну, шо командир? Война войной, а обед по расписанию! Пока передышка может вскрою пару мясных консервов? — спросил Яков, уже извлекая из коробки несколько банок тушенки.

— Давай пока откупоривай, а я разведаю обстановку!

Столярчук принялся вскрывать н/з. Карасев тем временем, сняв рукавицы, и закуривая «Беломор», вылез по пояс из башни.

— Тишина-то какая, а командир? — осмотревшись, сказал он.

— Да и не говори! У немчуры вестимо тоже обед!

Яша высунул голову из люка мехвода, и с ложкой в руке начал созывать нас:

— Ну, и на шо вы там засмотрелись? Красивых баровень там нема! Все уже открыто, а вы там лясы точите!

— Да идем-идем, не бурчи! Не видишь, мы тут мозгуем обстановку! — выбросив папиросу, ответил старшина.

— Ай, ну и хрен с вами! Сейчас до мозгуетесь, фрицы попрут и всё, привет! Поели!

— Яша ни делайте мне последний нерв, его еще есть где испортить! — улыбаясь ответил я в его одесской манере.

Тот с набитым ртом вылез снова и с круглыми, как советский червонец, глазами произнес:

— Научили на свою голову! Айда уже есть! — улыбнулся Яков и тут же исчез в танке.

Мы закрыли все люки, и принялись к трапезе сухого пайка.

После того как мы «вылизали» свои банки, я достал планшетку с картой и ставил боевую задачу:

— Значиться так, товарищи! Сейчас вечер, мы попытаемся еще раз охватить с фланга эти Винницкие Ставы. Через полчаса начнётся наступление. Будем поддерживать пехоту огнём. После закрепляемся на этом участке (указывая пальцем в карту) и держим оборону до прихода основных сил. Всё понятно?

Карасев застегивая на подбородке шлем, ответил:

— Да проще пареной репы, командир!

— Ну, хорошо! Тогда вперед! Женя, заводи!

Матвеев запустил двигатель, как вдруг послышались кличи «Ура!»

— Вот и началось, лейтенант! — застёгивая шлемофон, пробормотал Столярчук, — понеслись легавые по Дерибасовской!

По моей команде мы ринулись с пехотой в бой. Всего шесть боевых машин, поддерживало наступление более тысячи человек. В триплексе я наблюдал заснеженные просторы, на горизонте которых, располагались вражеские пушки.

— Борис! Подкинь-ка бронебойный! — наводя на цель перекрестие, скомандовал я.

Есть бронебойный, товарищ лейтенант! — засовывая в казенник снаряд, отрапортовал заряжающий.

— Женя, полный газ!

Нажав на педаль спуска, я на полном ходу выстрелил по намеченной цели.

Взрыв. Вражеская пушка вместе с прислугой замолчала.

— Старшина давай ещ… Не успел я договорить, как в правый борт ударил снаряд.

— Эх елки зеленые гусеницу разбили, товарищ лейтенант!»

Танк закружился словно балерина, на белом «покрывале» декабрьской Украины.

— Так Матвеев и Столярчук! Дуйте чинить гусеницу, а мы вас прикроем! Только осторожно там!

— Ну шо хлопец сидишь, пошли! — толкнув в плечо Матвеева, сказал Яков.

— Ну там же стреляют, товарищ сержант? — испуганно ответил мехвод.

— А я знаю! Давай-давай, хватит задницу отращивать! — открыв люк и чуть ли, не выкидывая из танка Матвеева, приказал он.

— Борис, давай осколочный! Надо их достать! Они нас вон из-за той хаты стрельнули!

— Один секунд, лейтенант! — подавая снаряд, ответил заряжающий.

Выстрел за выстрелом оборонялись мы стоя в чистом поле. Пехота уже заняла деревню. Заменив траки, мы снова продолжили движение в сторону Ставы.