Прошедшее продолженное время

Снизу пришел толчок, будто от близкого подземного взрыва или легкого землетрясения.

Непереносимая волна боли и ненависти накрыла нас. Хорошо, что вблизи слизь замерзла. Теперь под нами металось, не находя выхода, мерзкое нечто, пытаясь проломить двадцатисантиметровый лед. Несколько «кустов» поднялось по краям оледенелой зоны, центром которой были аэросани. Они росли и нагибались, чтобы коснуться нас своими отростками.

Бойцы безо всякого толка лупили по ним из автоматов. Отдельные щупальца крошились от ударов пуль, но ствол принимал эти удары безо всякого видимого вреда для себя. «Третий» закатал в чудовище гранату из подствольника. Взрыв раздробил «куст», он накренился, но на глазах стал залечивать повреждения. Только заряды картечи из моей ручницы смогли справиться с мерзостью. Первая атака была отбита.

Настриженные пулями отростки агонизировали на льду, по мере замерзания становясь прозрачными и ломкими. Однако целая поросль «кустов» пробилась вдруг из близких и отдаленных зданий. Особенно много их появилось со стороны Лубянского проезда. Отростки биомассы прорастали из окон верхних этажей, выбрасывая вниз тонкие щупальца. Они оплетали мертвые деревья Ильинского сквера, подбираясь к нам. Противник ткал хищно шевелящуюся сеть.

Чем больше распространялись отростки, тем больше мерк свет перед глазами. Кое-кто из бойцов опустился на колени, сжимая голову руками.

Руки сами нащупали джаггер. В зарядах использовались шары самого малого типоразмера, но десяток выстрелов превратили сквер в парную. Плотный туман, окрашенный сполохами пламени, заполнил все вокруг.

Что-то огромное появлялось и исчезало на границах видимости, мостовая ощутимо покачивалась, раздавались хлесткие удары, словно кто-то лупил огромным кнутом по воде.

При этом излучение никуда не делось. Помимо стазисной составляющей в него вплеталась боль и ярость, словно жидкому монстру было невыносимо больно.

Я максимально увеличил мощность «светлячка», выставив программу активного сопротивления. Это было опасно из-за потери контроля, но тут сгодилось. Стало чуть легче. Крикнув своим, чтобы они сделали то же самое, я кинулся в кабину транспорта, где корчился от боли экипаж.

Я стал пинать бойцов, побуждая запустить индивидуальные излучатели поля. Народ слабо реагировал на удары, пытаясь забиться под плинтуса и кабель-каналы. Я орал, чтобы они отогнали сани от горящих деревьев.

При этом руки сами делали переключения в силовом щите аэросаней. Вспомнив старый волковский трюк с модуляцией силовых генераторов, я обрушил на округу почти пятьсот киловатт биоактивного излучения.

Стало удивительно хорошо. Даже хмарь над головами слегка разошлась, показав диск укутанного туманом солнца. Все вдруг почувствовали себя веселыми, молодыми, полными сил. Людей переполняла радость битвы, а смерть казалась маленькой, досадной неприятностью в ликующем потоке жизни.

Как свечки пылали мертвые деревья в сквере, выгорали и обрушивались заполненные выпершей из-под земли мерзостью строения. От греков Кирилла и Мефодия осталась оплавленная абстракция, весело горящая зеленым огоньком. Это отчего-то было так смешно, что я сгибался пополам от хохота, пихая своих бойцов и показывая в направлении остатков монумента.

Недобитые «кусты» корчились от боли. А когда к ним подобралась граница оледенения, они после короткой, но мучительной агонии превратились в причудливые сосульки. Внизу метался жидкий монстр, тряся землю.

На веселом опьянении, которое было настоящим безумием, мои бойцы навьючились бомбами, готовясь штурмовать подземелье.

Вход в метро на Славянской площади был запечатан замерзшей слизью, но дело решил выстрел из джаггера на малой мощности. М-плазма практически не реагировала с веществом первые тридцать – пятьдесят метров полета. Оттого, бабахнув в проем входа под небольшим углом, я вызвал реакцию полного распада за ледяной пробкой. Делалось это не от ума, в стиле «пьяная обезьяна с гранатой».

В пространстве подземных переходов сверкнул огонь, перегретый пар свистнул так, что заложило уши. Асфальт на площади выгнулся горбом. Целые валы грязи и слизи выбросило из-под земли наверх. Дымные столбы пара взлетели из всех выходов метро.

Хорошо, что я догадался присесть за парапет. Противогаз, ОЗК, ватник и каска спасли от ожогов, но вся смытая водой многовековая пакость уделала меня с головы до ног. Я с трудом оттер линзы очков.

С кумарной отвагой бойцы устремились по разломанным ступенькам вниз, волоча на себе бомбы.

Иногда Бог бывает милостив к дуракам. Мы миновали ошпаренные щупальца биомассы толщиной в полтора метра, которые заполняли тоннель эскалатора слева, пробежали по подземному вестибюлю к правому эскалатору. Пробежав по неподвижным ступенькам вниз, мы оказались в темном, залитом водой и слизью зале станции. Первая фаза атаки по нахалке удалась.

В подземелье клубился пар, лучи мощных фонарей тонули в белой мгле. Башка раскалывалась от концентрированного излучения.

Я приказал запустить запасные «светлячки», не задумываясь о том, что мозги могут окончательно расплавиться.