Прошедшее продолженное время

– Муженек, а все ли ты рассказал мне про подземелья? – поинтересовалась она притворно-ласковым тоном, который у нее предшествовал скандалу.

– По-моему, вообще ничего не говорил.

– Так вот и расскажи, дубина, – рявкнула она, хватая за грудки и встряхивая со всей силой молодой амазонки.

Но такой номер у нее не прошел. Я легко оторвал ее руки от себя и пихнул вампиршу на кровать. Девушка отлетела, довольно сильно ударилась головой, но, казалось, не заметила этого.

– Муж мой, любимый мой, – сказала она, приближаясь, – что там у тебя приключилось?

Я полагал, что ведьма вопьется мне когтями в глаза, но Алена совсем не обиделась на то, что тело с размаху треснулось о стену.

– Милый, ну скажи, – произнесла она, пытаясь запустить руку в мои штаны.

Девушка по-прежнему смотрела на меня невидящими глазами, произнося нежности потусторонним, лишенным эмоций голосом. Это производило жуткое впечатление, словно мертвая плоть приводилась в движение какой-то недоброй магией.

Мне было очень жаль Рогнеду, чье тело занимала поганая нечисть.

– Отстань, – рявкнул я, довольно сильно ударив вампиршу по руке.

Она словно и не заметила этого.

– Они ведь дали тебе это, – произнесла Алена, снова пытаясь ласкаться. – Не мучай меня.

– Что?

– Ну я ведь вижу, как они дают тебе железную коробочку с ампулами.

– Не было такого… – добавив в голос петушиного дисканта, ответил я и показал картинку, как джаггер попадает в руки уродов.

– Ну я же знаю, мальчик, куда делось твое оружие. Не ври мне, – в голосе вампирши исчезла отстраненность, сменясь злобным торжеством.

– Ничего не докажете.

– Вот я князю подскажу, о чем спрашивать в застенке, – пригрозила вампирша.

Моя реакция была быстрой и неожиданной. Кулак мелькнул как молния, и княжна упала без чувств.

Я собрал весь запас веревки, цепей и замков, который хранился в башне, и замотал тело, словно в кокон. Цепи и канаты были пропущены через всевозможные предметы, не давая быстро освободить пленницу.

Пакуя князеву дочку, я понимал, что даю событиям развиваться по наихудшему сценарию. В башне легко отсидеться и переждать осаду. Запчасти позволили бы собрать пусть одноразовые, пусть на живую нитку, но настоящие жаробои.

В крайнем случае можно было достойно уйти из жизни, без пыток и позорных способов публичного умерщвления.

Теперь князь точно затолкает меня в узилище и, возможно, прикончит. Скорее по-тихому, но может и публично, при помощи обтесанной жерди. Стоит ли девчонка, пусть даже красивая, таких усилий?

Но глаза боялись, а руки делали, несмотря на трусливые мысли, которые бродили в голове. Я взял из кладовки приготовленный для черного дня заряд полного распада на 10 кт.

Он был последним из моих заготовок, короткозамкнутый детонатор мягкого распада, создающий самоподдерживающийся бублик плазмы, в котором реакция протекала целых сто секунд.

Я дважды провел испытания таких устройств и знал, что его запуск выжигает все на сорок метров вокруг, а в земле остается пятнадцатиметровая яма, заполненная расплавом.

Я снова перебирал варианты. Вряд ли мутанты, встреченные у тела биомассы, были со мной честны. Сомнительно, что они хотели поквитаться с ренегатами. А вот отомстить жалким людишкам при помощи глупого, влюбленного мальчика – вполне достойная цель. И если при этом сдохнет и сам влюбленный мальчик, то получится просто замечательно.

Термозаряд дополнил дистанционный взрыватель с таймером. Осталось найти место, где все это случится. За речкой, в заболоченной пойме Клязьмы можно это сделать. Недалеко от города, много воды. Хоть вокруг трава и кустарник, большого пожара не будет. Точка хоть и в низине, но сегодня, помогая мне, с реки дул хороший ветерок в сторону города. Поток воздуха быстро домчит запах содержимого ампул до Владимира, когда я их вскрою выстрелом.

Выполнить решение оказалось куда трудней. Паводок поднял уровень реки, затопив болотистую пойму. Взрывать заряд в воде было по меньшей мере неразумно. Сухое место нашлось только у Коммунара, где кончалась топь и начиналась твердая дорога на Судогду.

Добраться туда было ох как непросто даже при наличии лодки. На мелководье, где алюминиевая посудина не могла продвигаться из-за осадки, мне пришлось долго волочь ее, попеременно то проваливаясь в жижу, то поскальзываясь на не до конца растаявшем льду.

Солнце садилось прямо на купола Успенского собора. Огромное гало окружало маковки храма, которые на фоне светового круга выглядели черными головешками. Сияние лишь подчеркивало грустную темноту тени, которая лежала вокруг. Мне вдруг пришло в голову, что я умер, а это страна посмертия, откуда я бросаю последний взгляд на мир живых.

Поймав эту пиитическую аллегорию, я вдруг понял, насколько мне страшно, но тут же одернул себя. Раз не побоялся влезть в дыру метрополитена, чтобы разобраться с биомассой, то вот тут, на свежем воздухе, под открытым небом все гораздо проще. И справиться легче, и помереть приятней, если что.