Прошедшее время несовершенного вида… и не только

В 1993 году у меня совместно с поэтом Львом Рубинштейном состоялась выставка проекта книги «Генеральная инструкция» в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина.

На открытии Лева сказал:

– То ли мы вознеслись столь высоко, то ли музей столь низко пал.

Горячо любимый дядя

Сын подарил щенка.

Гостивший в то время у нас в Нью-Йорке Рубинштейн сказал:

– Гриша, у меня к тебе большая просьба: назови собаку Моисеем в честь моего горячо любимого дяди.

Я назвал.

Спустя полгода, разговаривая с Левой по телефону, я упомянул Моисея.

– Кто это? – поинтересовался Рубинштейн.

– Моя собака. Она названа в честь твоего дяди, – напомнил я.

– У меня никогда не было дяди с таким именем, – удивился поэт.

Это и есть наша жизнь

Эрик Булатов рассказывал, как написал картину «Горизонт».

Поехал с Олегом Васильевым на творческую дачу в Гурзуф.

Друзья иллюстрировали «Золушку», зарабатывая деньги на мастерскую.

Много курили. Надымили. Открыли окно. Эрик простудился и слег с радикулитом.

Врач прописал лечение – массаж спины.

Во время сеансов Булатов лежал на животе и смотрел в окно на море.

Красный поручень балкона перечеркивал пейзаж по горизонту, мешая созерцать красивый вид.

На двадцатый раз художник сказал себе:

– Это и есть наша жизнь!

И написал в 1971 году картину «Горизонт».

Давно хотела познакомиться

В Кунстхалле в Бонне проходила большая международная выставка «Европа-Европа» с моим участием.

Я приехал на открытие.

Во время вернисажа я встретил поэта Пригова. Давно не видевшись, мы стояли и болтали.

К нам подошла миловидная женщина и, не удостаивая меня своим вниманием, с акцентом по-русски обратилась к знаменитому Пригову:

– Я вас сразу узнала. Вы – художник Гриша Брускин. Давно хотела познакомиться.

Потому что я художник

Позвонил Володя Янкилевский и попросил одолжить ему один каталог.

Моя жена вызвалась отнести. Володя объяснил, что каталог нужен в связи с подачей документов на получение грин-карты.

Алеся поинтересовалась, хороший ли у них адвокат и как скоро обещают дать вожделенный документ.

– Недели через две, – ответил он.

Удивившись, Алеся сказала, что у нас это заняло два года.

Сочувственно посмотрев на нее, Володя, витая в облаках, поведал:

– Ты понимаешь, у нас совсем другая ситуация, потому что я художник, – сказал он, предположив, наверное, что мы сезонные рабочие.

В аргентинской пампе

В 1995 году у меня состоялась выставка в Национальном музее изящных искусств в Буэнос-Айресе.

После вернисажа куратор выставки, Тереза ди Анчорена, пригласила нас в свое поместье в аргентинской пампе.

Аллея вековых деревьев вела к красивому старинному дому. Антикварный автомобиль, карета и потайной сад со скульптурами и фонтаном составляли часть сценографии.

Муж Терезы, Карлос, в красном берете и в турецких свободных шальварах, подпоясанных широким кожаным поясом с монистами, гарцевал на превосходной лошади.

Атмосфера ужина при свечах напоминала рассказы Эдгара По.

Красавица

На следующий день карета в сопровождении кавалькады всадников отправилась в соседнее поместье к известному архитектору, который устраивал прием по случаю открытия выставки.

В разгар вечера хозяйка дома, Нора, типичная жгучая аргентинка, подошла ко мне и сказала:

– А я знаю одно русское слово.

– Какое? – поинтересовался я.

– «Красавица». Так мама меня в детстве звала, – пояснила «аргентинка».

Топильня или кипятильня

Моего приятеля Жака родители, спасаясь от большевиков, вывезли из России в возрасте шести лет.

Как-то он начал по-русски рассказывать анекдот:

– Идет один муравьёк. А навстречу ему другой, но без всякой эдюкации…

В другой раз сообщил:

– Знаете, Гриша, у меня были в гостях советские космоноты и астроноты.

Узнав, что у нас на даче холодно, посоветовал «купить топильню или, наконец, кипятильню и теплить воздух».

Баба Карла

Другой мой приятель, известный галерист из Кельна, тоже своеобразно изъясняется по-русски.

Например, вместо «флигель» он говорит «флюгель». Папу Карло превращает в Бабу Карлу.

А галереи в Нью-Йорке, по его мнению, «растут как на грибах».

Дайте ходу параходу

Ресторан «Русский самовар» – известное место в Нью-Йорке.

Там бывает весь цвет русской эмиграции. Заезжают звезды из России.

Одно время в «Самоваре» работала певица и гадалка Женя Шевченко.

Старая толстая Женя била себя по заду бубном и пела: «Дайте ходу параходу».

Гадая, рассказывала во всех подробностях свою собственную жизнь. Шумно вздыхала и кричала басом:

– Задыхаюсь! Коней! И в степь!

Момент у моря

Владелец «Русского самовара» – симпатичный вальяжный Роман Каплан – рассказывал:

– Бэлла Ахмадулина отмечает свой день рождения. Полно народу.

Тут подваливает поддавшая Женя.

Просит внимания.

И громко объявляет, что хочет исполнить русский романс «Две розы» в честь именинницы – великой русской поэтессы… БЭЛЛЫ АХМАТОВОЙ (!)

Мало того. Вместо слов «…и остался… лишь momentum mori» эта плебейка поет «и остался… лишь момент у моря».