Читаем Прошедшее время несовершенного вида… и не только полностью

Прошедшее время несовершенного вида… и не только

По всей видимости, для Шварцмана творческий спор с Кабаковым был актуален и перед смертью, когда явь и сон уже неразличимы.

Луч света

В тот вечер в гостях у Шварцмана были также Люда и Женя Барабановы.

Михаил Матвеевич показал свою фотографию.

Со снимка глядел человек, похожий не на художника, а скорее на пастыря.

Упавший из окна косой луч ярко высвечивал лицо.

Шварцман мне сказал:

– Видите, Гриша, это не случайно.

Я про себя саркастически хмыкнул. Потом все фотографировались на память.

В Нью-Йорке мы проявили пленку.

Все ясно и четко получились, кроме сидящего в центре Шварцмана. Его лицо на всех карточках растаяло в светящемся пятне.

В Москве Барабановы напечатали сделанные ими снимки – тот же эффект.

Шедевр

На вечеринке по случаю открытия выставки у меня дома оказалась супружеская пара из Швейцарии.

Я показывал гостям коллекцию произведений русских художников – моих друзей.

Швейцарцы не выказывали никакого интереса.

Они не обратили внимания на превосходные холсты Эрика Булатова и Олега Васильева, прошли мимо ранних рисунков Ильи Кабакова, замечательных скульптур и объектов Бориса Орлова, Лени Сокова, Саши Косолапова, лучших гуашей Володи Яковлева и дивных рисунков Мити Лиона, прекрасных картин Эдика Штейнберга, Ивана Чуйкова, Наташи Нестеровой, Володи Немухина, Франсиско Инфанте…

Вдруг гости оживились, и я наконец увидел долгожданный восторг на их лицах.

Взяв в руки небольшой этюд – апельсин на синем фоне – они стали превозносить небесные качества понравившегося шедевра.

Автором «шедевра» была дочка моей ассистентки.

Мама хотела определить ребенка в художественную школу и принесла работы посоветоваться.

Как в кошмарном сне

В августе 1999 года я улетал из Москвы.

Не доверяя почтовым пересылкам, я – «воздушный извозчик» – вез сделанные в России экспонаты в Нью-Йорк, на выставку моего фарфорового проекта «Всюду жизнь» в галерее Мальборо.

Я благополучно миновал таможенника, честно и ясно посмотрев в его проницательные глаза.

Когда добрался до пограничного контроля, страж рубежей объявил, что Министерство иностранных дел России намедни «оповестило свет», что мой русский паспорт, годный до 2001 года, недействителен, и я, как в кошмарном эмигрантском сне, не могу покинуть пределы страны, не обменяв его.

Русское лицо

Вернисаж должен был состояться через три дня.

Погрузив пожитки обратно в машину, я в панике помчался в город получать новый документ.

Сфотографировавшись и получив снимок, я сравнил его с фотографией на моем американском паспорте.

С цветного американского дагерротипа на меня смотрел ухоженный, уверенный в себе, вполне симпатичный господин.

С русского, черно-белого – всклокоченный, с бегающими глазками Шурик из популярного советского фильма «Операция Ы».

Я понял, что русское бытие определяет русское лицо.

Как душа, парящая над бездной

Мама скончалась, когда я летел в Израиль попрощаться с ней.

Хоронили по еврейским обычаям, на одном из иерусалимских холмов.

Могилу вырыли на краю обрыва, на высоте птичьего полета. Во время обряда я заметил сокола, парящего над бездной на уровне моего лица, метрах в четырех от могильной ямы.

Птица замерла в воздухе, я – на земле.

Маму похоронили, птица исчезла.