Прошлое без будущего. История короля Эдуарда VIII

Эдуард уже представлял весь ужас их заточения в La Croe, где они будут отрезаны от привычной гламурной жизни. Нет, непременно нужно вернуться в Британию! Старый друг и верный помощник Герцога Фрути Меткальфе предложил ему остановиться с супругой в его собственном доме Hartfield House в области Сассекс. Дом более-менее подошел бы им по антуражу и также находился недалеко от Лондона, куда Эдуард смог бы ездить на автомобиле по необходимости.[293] Герцог поставил Монктона в известность о своих планах, но тот посоветовал ему не торопиться и передал решение этого вопроса премьер-министру Невиллу Чемберлену. Поскольку на момент отречения Эдуарда в 1936 году Чемберлен был в составе правительства Стэнли Болдуина, он знал весь подтекст произошедшего и осознавал возможные последствия возвращения Эдуарда в Британию. И как бы в таком случае общественность отнеслась к королевской семье, которая фактически отказалась от бывшего короля, или к Герцогу и Герцогине Виндзорским, после того, как они не раз в открытую критиковали британскую политику и действия британской королевской семьи?! Кроме того, возвращение Эдуарда могло отвлекать внимание короля Георга VI, чьей единственной задачей теперь являлась война. Правительству по всему нельзя было допустить возвращения Эдуарда. И потом, никто еще не забыл его взбалмошного характера, необдуманности поступков и причастности к британским фашистам. Но выход все же был найден.

Уинстон Черчилль, вновь ставший к этому времени первым лордом адмиралтейства (этот же статус он имел во время Первой мировой войны), нашел способ разрешить щекотливый вопрос местонахождения Эдуарда. Конечно, ему нельзя было ни оставаться во Франции, в свете военной угрозы, а также угрозы сотрудничества с нацистами, ни в Британии по вышеизложенным причинам. 11 сентября 1939 года Черчилль послал телеграмму кузену Эдуарда, адмиралу флота Луи Маунтбеттену с просьбой забрать Герцога и Герцогиню Виндзорских на королевском эсминце Kelly в Гаврском порту (Франция).

Британский посол в Париже позвонил Эдуарду с просьбой собираться, так как скоро за ними заедут. Дальнейшие инструкции им представят позже. Виндзоры спешно начали собирать все необходимые вещи для поездки в Британию. Уоллис лично обмотала мебель La Croe в коричневую бумагу, чтобы ко времени их возвращения в доме было все в целости и порядке. После того, как приготовления были закончены, они покинули свою приморскую виллу. Процессия состояла из двух машин, полностью загруженных чемоданами и коробками; кроме того, они взяли с собой трех любимых керн-терьеров по имени Призи, Детто и Пуки. Супруги прибыли в Париж, где получили следующие секретные инструкции. Вечером 12 сентября 1939 года они достигли побережья «Английского канала», более известного под названием Ла-Манш. Эсминец Маунтбеттена уже двигался в их направлении, перед этим зайдя в Шербург, где забрал Мейджора Рэндольфа Черчилля, сына Уинстона Черчилля. Когда корабль подходил к Гаврскому порту, Маунтбеттен решил проинформировать нескольких офицеров об их секретной миссии, и каково было его удивление, когда он узнал, что многие из них уже были в курсе дела. Более того, это стало известно и британскому издательству The Daily Mirror, в котором новость была опубликована на следующий день. Это было опасным, так как немецкая разведка не дремала, а рассекреченный маршрут эсминца мог стать доступной мишенью для немецких подводных лодок.

В ночь на 13 сентября эсминец прибыл в порт. На корабле все приветствовали бывшего короля; Эдуард же был подобен загнанной собаке.[294] Маунтбеттен еще некоторое время спорил с Уоллис на счет количества взятого с собой багажа, но спорить с этой женщиной было совершенно бесполезно, и он, в конце концов, сдался. Когда все были на борту, эсминец на полной скорости направился к берегам Британии. Уоллис, Эдуард и сын Черчилля заняли капитанские каюты, проводя довольно веселое и приятное время за выпивкой и игрой. По словам Маунтбеттена, «Эдуард был полон энтузиазма и как будто помолодел на несколько лет, в надежде вновь получить возможность служить своей родине».[295]